Ловушка золотой тени. Тофалария
Молодой бродяга-медведь полагал, что гордячка Луна с золотистыми блестками прилетала в горы из глубин неба, когда олень роет тундру, а по лунной дорожке на талой воде сходила на землю. Долгими ночами, постигая зрелую Луну очистки рогов, бродяга познавал, прежде всего, самого себя. Он верил в мудрый разум Луны изменения сезона, данный всем существам одухотворённой природой. Цветочная Луна с золотыми ожогами оставленными солнцем в медвежьих понятиях умела раскрывать многие чувства и принадлежала миру духов. Бродяга внимал, говорящие рисунки на Луне осыпающейся хвои и отгонял от родной берлоги Луну дикой охоты. Туманная Луна плотной корки снега указывала путь домой по преломлению лучей, направляла и оценивала его таёжную жизнь. Луна оленя сбрасывающего рога отблеск солнца отображала мёрзлой ягодой и показывала зыбкость границы между Луной холодов и морозов. Сквозь снежную Луну появления рогов у оленей, бродяга без опаски смотрел прямо на звёзды, постигая широту и хитрость медвежьей мысли, уходящей от предвзятого восприятия к осознанию единства окружающей жизни. Уходил от Луны комаров, но ожидал Луну появления первых телят на тоненьких ножках и встречал Луну гнездования птиц.
На острие вершины горы Белая Дургомжа в чудесной оправе из искристого снега стояла сильного солнца Луна, одетая в солнечные лучи, упрямо тянулась в небо и светлые улыбки дарила. Обычная Луна пробуждения, подставка под чашу судьбы ясного неба. Злые стихии не скинули её с места, и ветреная Луна не падала в бездну с горного пика. Ничем не примечательная ледяная Луна с мелкой распылённостью золота, силой нежности пленяла, но не сразу раскрывала зашторенные снегом звёздные тайны. Целомудренно балансирующая над пропастью сохраняла равновесие из-за ясной звёздочки, которая вила гнезда на ней. Запрещено было заносчивым медведям прикасаться к зеркальной Луне, считалось, что именно шатун, может расшатать в ней путаницу отражений и сбросить их вниз. Туманы, дождь и ветер до блеска полировали её края, кусочками погожего неба розовыми отливами они лучезарно сверкали. Кормилица Луна завораживала, вспыхивая яркими оттенками и переливаясь всеми цветами радуги, когда солнечный луч попадал в его сердце. Горная куропатка видела её в чистой лазури нездешнего света, принимала за личное светило. Вокруг пышно расцветали рассветы, а в тёмные ночи пела птица, предвещая, когда Луна затмевает Солнце. Объединял нежные зори, быстрокрылую птицу и снежной слепоты Луну лучезарный солнечный свет.
Ночью, после медвежьей свадьбы шатался по горным вершинам бродяга-медведь, уважающий духов, пребывающих везде и всюду. Не замечая внешней суеты и забот, он о радуге мечтал в ослепительном свете солнца, в которой золотой цвет искрился местами. Вдруг увидел в блеске Луны снов своё земное отражение, и самолюбивые чувства поразили его. Любознательный бродяга подошёл ближе к отрешённой Луне и начал восхищенно в отражение смотреть, словно днём увидел в небе в созвездия сложенные звезды. Казалось - он видел невероятное видение, что основа медвежьей Луны не зажата во внутреннем страхе земных изъянов, а невесомо парит над пустой мишурой в ярком совершенстве. Загордился медведь осилить огрех и заносчиво решил помочь взлететь родной Луне в небо. Захлебываясь собственным неразумением, толкнул чудесную Луну изо всех тщеславных сил. Когти и клыки медведя затупились, оставляя нарезку золотых борозд, словно пробу из шурфа. Рычал и стучал зубами изнемогающий от боли медведь по Луне, отбивая маленькие золотники в шлих из россыпей. Один золотник попал случайно на рану лапы медведя, снял боль и она исцелилась. Другой золотник задел птицу, и она, не ведая печалей и тягот, легко вспорхнула в бездонное небо и загорелась как звезда. Сердцем они почувствовали природное диво доброй Луны и особое место, где было видение, исцеление, чудо. Восхищённый медведь, сухими когтями сдвинул чародейку Луну с насиженного места. Стержень медвежьей Луны, тенью качнувшись, полетел с горы не вверх, а головой вниз. Сужая зрачки и теряя свой облик, Луна превратилась в тень солнца. Сверху хорошо была видна среди скалистых обломков пробегавшая внизу соболиная тропинка, но в полёте испуганная Луна поглядывала с тоской на ниспадающее обвалом бесцветное небо. Без царящего суетой птичьего оживления, упало раненой грудью небо на скалы, надвое треснуло грянувшим громом, грозой и молнией. Под шёпот дождя, среди скалистых стен заплакало небо, умываясь снегом, а слёзы взирали в озёра. Не найдя покоя рыдали певчие птицы и медвежье сердце, протяжно выли волки и это было тайной оскудения жизни от безумной гордости.
Грустью заслоненная Луна не раскололась на острые осколки, а одевшись в мех, рухнула поперёк прозябающей тропинки. Лежала, не шелохнувшись среди серых камней, подражая голосом волчьему вою. В слезах и истерике матерые звери, не встречая зарю с рассветом, проходили мимо белого золота на чёрном забвении. В миражах мелькающего цвета никто из них и не подумал вернуть низвергнутую Луну на вершину горы и попросить прощение. Валилось и гнулось потемневшее небо печалью окутанное в чёрно белый цвет и омрачилось, расплавляя влажные звёзды. Капризная судьба смуглой Луны стонала, и собственная тень покинула её в темноте, путаясь со сверкающей молнией над вершиной и перевалом. Умытый стихиями медведь огорчился от собственного бессмысленного поступка и по снегам ледника и лабиринтам утёсов кинулся искать опрокинутую Луну. Сделал шаг, совершить хорошее дело, но небрежно споткнулся об упавшую Луну. Медведь не разбился, а молниям сердце открыл. Слепое медвежье счастье стало зрячей печалью и воплощением пустых жизненных растрат. От тяжёлых скитаний медведь вспомнил радужные сны, спрятался в раздумья, присмотрелся к обедневшей Луне и увидел в ней опору, основание мировой горы. Чтобы в чёрную грозу не заблудиться подкатил Луну в груде золотых камней, ворочающую громами, создающую погоду для восхождения на вершины. Среди мерцания молний красовалась посветлевшая Луна, и сквозь тяжёлую мглу отсвечивал лучик солнца, хранящийся в её сердце. Стремительно налетевший не знающий преград ураган, серой шерстью волков закидал Луну в мрачном завале.
Сгибал чёрный ливень к камням блуждающего медведя в поисках волчьей Луны и миг казался последним, а время рыданием. Сильный град топтал, кромсал и грубо отшвыривал Луну в грязь дикого лежбища. Под проливным дождём в волчьей шкуре Луна не искрошилась, и не потерялась среди колющей щебёнки, а с потоком неистовой воды скользила в припорошенный снегом ручей. По породам золотых жил, Луна безудержно катилась к порогам и перекатам. Каскады бурлящей воды вращались, захватывала с собой лёд и гальку, высверливая в коренных пластах котлы. В этих природных ловушках оседали крупные камни, создавая самородковые гнезда, в них угрюмая Луна не тонула, а одевала золотые одежды. Волчьи клыки блеснули белизной, но медведь боялся больше самого себя. Он вообразил, что на вершину возвращённая Луна способна в полёте весь ненастный мир озарить, но молния кромсала холодный блеск хищных глаз, и безысходности следы насквозь прорезала. Обходя ощетинившихся волков охраняющих золотые наслоения от алчных зверей, медведь искал усталую Луну, осыпанную драгоценным песком, окунувшись в мутную воду. С горьким вкусом на сжатых губах отводил кипучую волну вниз по течению, для чего поперек узкой горловины протоки укладывал плотину. Мелкий песок уносился бурной струёй. Проходкой выносной канавы, осушал котлы под ледяной водой падуна. Не растерзанная Луна живьём, моргала, открыв рот в гнездовых скоплениях золота. Глыбы и гальку медведь выбрасывал когтями на борт ручья, а золотом кормил Луну. Прощупывал щели и трещины каньона, в крупные самородки одевал Луну, но искрясь слезами - она выскальзывала по упавшим скалам. В этих диких местах самородки шатуны обменивали у волчьей стаи на объедки или гибли от золотой лихорадки.
Ослабленный и исхудавший медведь искал не запах пищи, а в золотые россыпи одетую Луну, обшаривая все блестящие жилы каньона на водостоках и перекатах, и у разлома гор вышел к золотому водопаду. Струя стекала по скале, сверкая облепихой и отвесно потоком, падала в каменный мешок. Жёлтый цвет мерцал кристаллами пирита и изморози, вселяя ужас. Блеск на скользких скалах обещал медведю сорваться в низ. Любопытный бродяга наугад спустился по трещинам в глубокий кратер и оказался в западне. На глубоком дне было темно и сыро, и среди кусков тяжелой руды с открытым ртом от удивления Луну нащупал. Над головой трещина неба горела, будто светила воображаемая Луна, притворяясь большой и таинственной. Внешняя Луна не испускала свой собственный свет, а отражала неизменную искру далёкого солнца, сохранившуюся в сердце. Вращаясь относительно темных краёв таящего льда, бесконечностью Вселенной, голову медведю кружила. Сквозь завесу упавшего неба появлялись звёзды, отталкиваясь от мнимой Луны. Вся небесная пелена созвездий, ударяясь о края ущелья, рассыпались обманом блёсток пирита. Притворная Луна силой тяжести будоражила звёзды и мягким внушением, заставляла бродягу впадать в спячку. Слёзы душили медведя, и он вставал на задние лапы когтями золотую обманку на скальных стенах до высекания искр драл.
С громом тёмные небеса сдавливали глубокую глушь каменного дна, и водопад размыл потоком воды золотую накидку Луны, словно светило в вывернутой наизнанку подземной модели мира. Зверь понял, что оказался в ловушке золотых теней, и в испуге отшатнулся. Потягивая носом воздух, понуро прижался к тусклой жиле, обнимая тень за плечи. Ручейком бежала слеза, закрывая путь к счастью. Он осознал, что без очищенного лунного краешка не вернуться из бездны, не оторваться от пиритовой лжи. С трудом передвигаясь, тяжёлую в золотой парче Луну вытащить, бродяга не смог. Наваливался на сытую золотом Луну, толкал её вверх, а тяжесть золота опрокидывала его на спину, чтобы видел небо, упавшее в недвижную тень. Оставляя борозды, стонал от боли сокрушённый зверь, ломал когти и сдирал кожу, соскабливая от Луны золотники. Исчезла красота радужной Луны безнадежно затемнённой во тьме волчьего логова, и она с грустью снизу вверх посмотрела на вершину горы, где среди ослабевших цветов чистотой озаряя упавшее небо, мелькнула одинокая птица, приветливо помахивая пером. Сердце лучезарной Луны могло превратиться в солнце, и она взор устремляя в небеса, мечтала отрастить себе крылья, чтобы свободно парить над простором вершин, но засыпала в крепких объятьях золотых одежд. Волки злобно скулили, не желая с золотом расставаться, а медведь вспоминал, что задабривание духов поможет избежать несчастий. Со дна неприступной мглы уставший бродяга поднял голову и посмотрел в сердце неба, высшего повелителя стихий. Накрепко вмуровал содержащую волчьи силы золотую накидку Луны с обломком загнутого чёрного когтя в поземный устой основания могучей горы. Волки радостно визгнули, уткнувшись в золотую подать. Видимым знаком схождения стало видение со звёздами на небе сошедшее в медвежье сердце. Сквозь грёзы волки показали злой оскал, но скупостью лишённые сил, жалобно увели вскормленных медвежатиной волчат, к звёздам учиться выживать. В россыпи звезд выделялась мама - созвездие Большая Медведица. Мама-медведица шла впереди, а бродяга-медведь послушным медвежонком косолапо семенил за ней. Мама-созвездие учила медвежонка мечтами кормить Луну и в лучах её по неприступным скалам за чудесами бродить. Когтистый бродяга почувствовал в пустом сердце чувства, кусочки боли и мечты о возврате утраченного счастья. В очищенном от волчьего золота Лунном сердце вспыхнул луч надежды и в золотой тени дна озарился мерцающий блеск абсолютно чистой Луны. Менялся блестящий цвет прозрачной Луны и будто лучи шевелились золотые борозды. Бродячему сердцу медведя луч внушил бодрость и дал толчок к действию. Утираясь в холод руды, перешёптываясь с умилённой Луной, сгибался и выпрямлялся, толкая её по отвесным скалам. Луна не двигалась с места во всполохах мокрой берлоги. Кормил стремлением и целью Луну. Мечтал вернуть Луну, ниспровергнутое в бездну скал небо на летящее место среди звёзд, движущей силой непослушную тропинку к вершине крутой горы освещать. Медведь неуклюже сопел, упрямо рычал, падая в грязь, с трудом оторвал от дна непостоянную Луну. Вертел в когтях, словно личное счастье и радужные глазки Луны вспыхнули в чёрной тени жёлто-розовыми искрами сотворения светлого мира.
Веря в светлые чудеса, медведь сбросил занавесь мрачной тени и вытащил низкую Луну из равнодушия черных складок обрыва. Покатил по упрямой тропинке мимо будничных камней вверх на вершину горы. Тяжёлая Луна, едва достигнув высшей точки, раскрасила чёрно белое небо, светила без разбора и раз за разом срывалась вниз за собственной тенью. Бродяга не сдавался, окунал следы лунных царапин в радугу, и видел в ней отражение, опору неба и вершину важнейшей горы. На стыке сил затащил худеющую от голода Луну на пик, где свет от её лучей заметило пробирающееся сквозь мглу Солнце. Под тяжестью испытаний, накрепко поставил пережившую падение и забвение Луну в жилище духа - заживлять раны. Завыла свобода ночью, а днём распустились цветы, поднялась высь над светлеющим небом птица и горы выросли с неба.
Глаза слепил искристый снег, а уложенная кладка самородков упёрлась в вертикальные стенки радуги. У этих обозначений небесного равновесия бродяги угощают луну золотом похвальных мыслей и чувств о счастье в настоящей жизни. Поэтому здесь особым образом сошлись Вездесущие светила, дарующие смелость и силу духа. Вершина горы, возвышаясь над покрывалом золотой тени, сроднилась с высокой Луной. В этом достойном месте для размышлений и восторженных мечтаний, сияя всеми цветами, младенец Луна смотрела прозрачно на горы без теней и вновь наряжалась в солнечные лучи, а небеса примеряли наряд перламутровый.
- Кара - черный, буре - волк
- Орлиный ручей
- Нежная радость Небо-оленя
- Улыбка Хмурой горы
- Агульская пила
- Лунная капелька счастья
- Одиночество среди звезд
- Воздаяние храбрости
- Перелётная Зима
- Снежный лось
- Закон орлиного солнца
Содержание |
III Фестиваль Русского географического общества
Сборник стихов
- Солнечное злато
- Серебро луны
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
Книга "Ловец Солнца"
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
