Перелётная Зима. Тофалария

Материал из IrkutskWiki
Перейти к: навигация, поиск
Тофалария — историко-культурный регион в центральной части Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями лекарственных трав.

Тофалария. Дургомжинские Гольцы. 2.JPG.jpg

      Снежный филин сжился с круговоротом зимы, весны, лета и осени. Перестал пугаться суровой Зимы и даже пытался примириться с нею. Зима слишком рано прилетала в Саянские горы и слишком поздно исчезала. Филин ловил клювом первые снежинки и знал - это маленькие замершие звёздочки с волшебным вкусом воды. Солнце холодало, а на золотых жилах ручья не таяла изморозь. Затаив дыханье тайга покрылась мерцанием инея, а над пиками гор остывало небо. В глазах филина ярче солнца горело пламя и лютая стужа, но птица по имени - Зима не улетала за замороженный горизонт. Воплощение Зимы в птицу верхнего мира, меняло картину миросозерцания. Зима беспечно парила, поднимала вверх крылья и наполняла дрожащее сердце, ласковым шёпотом нелепого счастья. Зиму воображал озябшей совушкой, в прозрачных перьях из чисто белого пуха. Тонким незримым крылом взмахивала Зима - сыпался снег, в полёте кружила - заметала жестокая метель. Зима выдыхала леденящий холод, а звери торопились подальше и глубже укрыться. Белая совушка летала наперерез и дуновением всё замораживала. Слуги Зимы - бури, вьюги и позёмки свитою слетали с перьев госпожи. Зима позволяла им крутиться снежными вихрями, мести пургой, бушевать буранами.
      Днём склоны заснеженных гор блестели под солнцем, а во мраке ночи ледники отражали сияние звёзд. В сердце дремучей тайги, возвышался вечнозелёный кедр. Над нежной белизной к чёрному небу поднималась заледеневшая крона. Кедр был могучий и старый, что даже седой мох, не помнил, был ли он росточком. Зима укрывала мощное древо студёной снежностью, завораживала шумным шквалом, проносившимся по занесенной снегом хвое, сметала кору, обламывала с верхушки ветки, валила наземь крепкие сучья. Великан твердо корнями вплетался в подземный мир, а ураган не мог заставить его склонить головы. В неброских ветвях величавого кедра сидел в раздумье мудрый филин, а маленькие розовые снежинки смотрели в бездонные глаза. Прервав череду ослепительных снов, филин вместе со снежинками дышал одной чистотой.
      Зима злилась метелью, щипала холодом, кутала горы ледяным покрывалом, превращая пушистые снежинки в сугробы. Вольготно чувствовал себя в объятиях суровой Зимы пернатый сторож кедра. Сильные лапы с изогнутыми когтями охраняли гнездовье в крупном дупле. Ненавидимый и преследуемый ястребами, филин днём приманивал врагов, но ночью силуэт птицы сливался со стволом дерева, а он хорошо видел в темноте бегущих по снегу зверушек. Невообразимо свирепый хищник с массивными крыльями, при охоте летал плавно и бесшумно. Несмотря на внешность, похожую на ястребиную, распушив перья и раскрыв клюв, шумно, резко и свистящие гудел, предвещая перемену настроения Зимы. Небесный хищник с хорошо развитым слухом время от времени оставался полностью тихим. Особые крючки на крайних перьях крыльев глушили потоки встречного воздуха, а пух на кромке обеспечивал беззвучный полёт, позволяющий внезапно напасть на ничего не подозревающую добычу. Нарядный и опрятный ночной охотник не опускался до поедания падали. Покоритель ночи раздирал тёплую и нежную плоть глухарей, рябчиков, грызунов и белок. Бросался на крупных животных - лисиц, кабанов и кабаргу, не щадил сородичей. Филин по кругу вращал головой, а огромные и неподвижными глазами цвета солнца искал охотничье счастье. Уши располагал на разном уровне головы, душою наружу определяя источник звука. Занимал лучшее положение, чтобы вспышкой мгновения когтей распороть темноту ночи.
      Первые звёзды в небе сверкнули, а Зима разбушевалась нещадным ветром. Тишина длилась недолго: из дупла старого кедрача раздался глухой и низкий мощный звук - Ух! Непролазная чащоба ему отвечала заунывным воем волчьей стаи. Вышли на скалы полночные сообщники, усмехнувшись голодным оскалом. Крики филина и вожака волчьей стаи чередовались, возрастая и сливаясь в неразделимый гул. Филин протяжно выл так же, как волк, хранящий закон свирепой стаи. Нависая над ночью, жуткими звуками пугал скованных морозом изюбрей и лосей в глухих уголках гор. Сквозь бурелом волки не приближались к гнездовью филина, поскольку он бесстрашно наскакивал на непрошеных гостей. Если гнезду угрожала опасность, умный филин кружил вокруг кедра, широко раскрыв крылья, чтобы казаться больше и страшнее врагов. Неподвижность и маскировка уходящей ночи не скрывала филина от слетающихся на переполох птиц со всех сторон. Еле живой от них филин вырывался. Отборной бранью они щебетали, каркали, свистели, днём уснуть не давали. Вздорные птицы с криком нелепо кружили над филином, сбившись в коварные стаи, норовя ударить клювом и когтем отчий кров. Сварливым птицам рвал сердца страх, а они ненавидели филина не случайно. По беспощадным законам он охотился на рябчиков, тетеревов и глухарей. Крепко следил за храбрым ястребом и охранял от вторжения чужаков свои охотничьи угодья. Случалось, хищный филин наталкивался в полёте на сердитого ястреба. Филин яростно рвал его, но бился насмерть раненый ястреб. Долго они препирались, тайга шумела и небо стонало. Сыпался пух вперемешку с ястребиными подбрюшными перьями, а Зима принимала их за снег.
      Снежный филин чем-то похожий на Чёрного ястреба не атаковал отчаянно, он с осторожностью дружил. От слишком крутого холода птицы друг на друга не хмурились и даровали пощаду. С приходом Зимы встречался филин с ястребом и проводил особый охотничий обычай - призывать Дух борьбы. Отдельный полет, проявляющий ловкость хищников, как опасный, так и дружественный. Между птицами было слишком много неясного и пропасть нижнего мира без дна и края. Каждый пернатый зверь твёрдо знал, что в жизни просто так ничто не даётся и выяснял, кто в небе сильнее, тот и прав. Хищники к недругам жалости не знали и стремились занять своё место в небесах. В мерзлых щелях облаков горячо спорили птицы с сиплым свистом ледяного ветра, мудростью и погоней, а диким нравом начали добывать охотничью удачу. Вершителем судеб стала окрылённая Зима, она диктовала условия. Источником небывалой силы выступали извечные посредники - полная Луна и лучезарное Солнце, давая птицам шанс на искреннее согласие, оставить обиды в прошлом и жизнь начинать сначала.
      Зимнее солнце пускало холод - робко кутаясь в тепло, не заботилось о чужой застывшей грусти и боли. Парило светило низко, почти, касаясь горных пиков, спешило серые будни единого неба раскрасить розовыми проблесками лучей. Изморозь, с себя отряхнув златом света, словно тлеющим углём, смутные сердца птиц мучило и обжигало. В одну мечту слились вздорные птицы, распахнув крылья и выпустив когти - выясняли, кто из них быстрее и удачливее, кто окажется первым в состязании по выслеживанию зверя. Взвились ввысь птицы, крылом несогласия прорезая высокое небо. Зима воздушным потоком поднимала птиц всё выше и выше до самого солнца. Из поднебесья смотрели птицы вниз на студёную пургу пиков гор, выискивая на блестящем снегу чёрные точки земных тварей. Прорицатель филин, закрываясь крылом от солнечного света, радушно и хитро разглядывал пустошь сверкающих бликов. В студёных лучах небосвода птица летала ради самого полёта. В небе неподвижно застыл ястреб, распластав в немом восхищении горящие перья. Ястреб одинокий как солнце в ледяных зеркалах острым взглядом цвета ночи увидел, что добычей для их игры оказалась бредущая по промозглым граням гор огненная лисица. Внезапно спустилась птица ближе к земле. Убедилась, действительно по зачерствевшим сугробам в солнечных лучах поджав хвост, мышковала лисичка. Во внезапном броске ястреб, распустил спрятанные за пазуху косые лучи когтей. Стремительно сраженная, словно ударом раскалённой молнии, лиса вроде ломтика солнца стала охотничьей удачей ястреба.
      Древо постижения подпирало краешек морозного неба. Ледяным свечением слегка дрожа, будто пугливая птица, пробиваясь сквозь тучи, тьму разгоняла крыльями остывшая Луна. Хрустальная подруга видений на снег и крылья птиц укладывала в стужу призрачные тени, качаясь в обесцветившемся небе. По узорам звёзд тёмной ночи взлетели птицы в высокое небо и осмотрели узор завьюженных гор. Вниз тянула непроглядная тьма, но она птицам была не помеха. На стылом снегу добыча манила. Ястреб глазами похожими на Луну видел падающие звёзды во всех сторонах света и свысока смотрел на лунную тень. Силы не рассчитал и не смог разглядеть зверя в бездонной зияющей снежной пасти вымерзающей ночи. Филину лунный свет открывал тайное понимание следов на белом снегу. Отражения искрились в лучистых глазах сильной птицы и внутренним светом давали ночное видение, открывая тайну чуять запах страха кабарги. Одарённый охотник не нюхал пустым желудком, открывал не ноздри крючковатого клюва, а вникал в самые тонкие уровни восприятия, в сердца бешеный стук и пульсации на теле земного зверя. Прислушиваясь, пытался определить все составляющие всполохи гибели. Ночью страхом веял каждый вздох. Погружаясь в себя, обретал весь мёрзнущий мир, в тусклом сиянье Луны. Словно ветер с лунной присады силой притяжения кинулся к земле, убеждаясь, что оставив суету повседневной жизни, по снегу брела кабарга за своею опасной судьбой. Глаза цвета жизни от кромешной белизне ночи ожили, а блуждающий в поисках еды ястреб забыл о зависти. Парение на ощупь над кабаргой перед охотой, ястреб воспринял, как предзнаменование победы филина. Ночной охотник без сомнений, ловкость и умение излучал собой. Услышав испуг заведомой добычи, снег мерзлый взметая хороводом снежинок, как облако филин рухнул на вёрткую плоть. Проворство, сноровка помогли белому призраку, подобраться к копытному зверю ближе и в бездну не столкнуть. В темноте разрезанного неба, лютый волк возгорелся в сердце филина. Словно хищная стая замерла птица - клюв наклонив. Став лунной тенью, расправил крылья, обнимая страх и настораживая слух. Низким парением над заснеженной вершиной, стальными когтями на краю скального обрыва схватил кабаргу. Сильный духом филин клювом терзал оленя, вроде бледной краюхи надкусанной луны.
      Суровые тени равнодушно обволакивали слепотой в лоске скрипучего снега, а Луна разлучалась в кружащемся времени с Солнцем. Огорчился дерзкий филин к наказанию разлукой с неустрашимым ястребом и стал садиться на лунное плечо и охотится только в чёрном небе ночи. Летая в смешении мрака и звёздных огней, он взором темноту проницал, а удачные намерения приносил ночным охотникам и серым братьям. В ответ на его ловчий крик откликались лютые звери-шатуны, более страшные, чем стая голодных волков. Обитающая во мраке живая добыча в панике бежала прятаться под замерзающую хвою и лунные тени сквозь завесу снов. В дневном мраке отдыхал филин в родных виденьях, спал как птенец, в родовом гнезде рассыпав пух снов и согретый светом звезд. Охотился Снежный филин тёмной ночью, а добывал себе насущную пищу Чёрный ястреб в белом цвете освещённого солнцем воздуха.
      Остыла ночь под блеском звезд и зябкий снег уснул. Наступил момент примирения врагов, а время остановилось. Промозглая Зима нагло скользила сквозняком сквозь равнины гор погруженные в сновидения. В снежном наряде Зима пролетала по кругу планетного движенья, закрывая задремавшие светила снежной пеленой. Перелётная Зима устала в распахнутом сумраке и крепко-накрепко заснула. Время замедлялось для Зимы и ещё для филина, но он знал, что ястреб от восторга оказался сейчас вне времени. У таёжных зверей и птиц вещающие птицы олицетворяли высокий статус неземных лидеров. Прохладной душой ястреб поверил, что смелый и одинокий филин царит в провалах высокой бездонности небес под ущербной Луной. Чудеса ночи понимал сжавшийся пушистый комок в лёгкой дымке не тающих снов и яви. Вестник ночи и покровитель тайги филин знал великую тайну чудес и никогда не появлялся на солнце. Словно сыч древа вечности, перелетая через лучи лунного света, все закоулки сплетения корней охранял от нашествия мышей. В блеске снегов под полной Луной отважный ястреб смотрел в пустые глаза цвета солнца и считал дух темноты своенравным защитником счастья. Преисполненный видениями, ночной полет филина означал одобрение Хозяина гор, помогал в охоте полагающимся на слух и обоняние волкам, выражая мудрость. Царапая воздух филин - дарил толковые мысли, силу в хрустящих потёмках видеть и находить приметы в стае теней. Ястреб глазами цвета дождя видел филина в дупле - поменяет направление ветер, а поникшего головой - к снегопаду, а кричащего - на мороз.
      Зима повелевала не бесконечно и терпеливые птицы, теплом сменяя холод, скользили у границ льда и проталин. Ветер колол глаза, а хлопья снежинок опускались на камни ущелья. Терпели птицы холод и бескормицу. В трескучий мороз замерзали обнажённые когти, но правила были внутри птиц, не создавались внешним случаем, а только откликались на них. Для беззлобных зверей не могли хищные птицы быть хорошими, а для себя плохими и их повсюду боялись и гнали. Безобидными они были во сне таёжных зверей. Снежный филин и Чёрный ястреб друг другу, были словно беспощадные соперники. Стынущее сердце Перелётной Зимы обливалось колкими слезами, а она белоснежной совушкой упорхнула с тем, с чем появилась. В круговороте чувств уносила осколки видений, примкнув к стае светлых надежд летящих на Север. Сильнее правил Зимы оказался мудрый закон прекрасных светил, позволяющий стражникам тени и света Лунному филину и Солнечному ястребу навечно в объятьях неба на лету поодиночке ловить изумительные мгновения, обгоняя жесткость жизни.

Тофалария. Горно-таёжный северный олень. 12.jpg.jpg

Тофалария. Улуг. Оленевод 14.jpg.jpg

Тофалария. Ленты-Тайга 60.jpg.jpg

Сборник стихов

Тофалария. Золото льдов.jpg.jpg

Тофалария. Олень. Брод. 2.jpg.jpg


Тофалария. Северный оленёнок. 96.jpg.jpg

Читать книги о Тофаларии

Книга. Ленточки странствий. Русин Сергей Николаевич.jpeg.jpg

Книга Ловец Солнца. Русин Сергей Николаевич .jpg.jpg

Тофалария. Книга Катышиндигеру. Русин Сергей Николаевич. 2.jpg Тофалария. Книга Катышиндигеру. Русин Сергей Николаевич.jpg

В добрый путь

Тофалария. Прирученный олененок. 3.jpg.jpg

Багульник. Нижнеудинск. Саяны.26.jpg.jpg
      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич

Восточный Саян - горная система с непроходимой тайгой и реками. Солнечное путешествие Русина Сергея Николаевича по горам, которым он готов признаваться в любви вечно, напоминают поход в увлекательный музей, в котором нет числа радостным чувствам.