Агульская пила. Тофалария

Версия 18:23, 12 сентября 2019

      Молчаливая строгость горных вершин сохраняла исконную и заповедную чистоту в центральной части материка Евразия. В верховьях реки Казыр расположился центр оледенения Агульские Белки, который вместе с хребтом Крыжина и хребтом Ергак-Таргак-Тайга образовали крупный высокогорный узел. От этого узла отходил водораздельный Удинский хребет. В древние времена огромные ледники расчленили хребты вертикально на острые зазубренные гребни с пиками, склоны которых разъедали кары. Небесная россыпь жемчужных ледников блестела на их резких вершинах. Стихия небес обнимала вершины, подножия, склоны, перевалы, гребни, долины, ледники, тундру и тайгу склонов длинных горных хребтов. На перевалах не различаясь, туман, снежная мгла и низкая облачность ограничивали видимость. Ледяные иглы туманной мглы наползали и обволакивали за считанные секунды, а гроза собиралась за минуты. Туман мельчайших ледяных кристаллов, парящих в воздухе, сверкал в свете лучей солнца и при полном безветрии мог двигаться. В лучах луны появлялись дивные светящиеся столбы, идущие вверх в небо, и при ветре висели на месте. Но таёжник верил, что увидит открытой вершину Агульской Пилы.
      Воспитанные медведем предки таежника, одеваясь в тёплые меха, кочевали в Саянских горах с древних веков. Спасаясь от суровой жизни, к ним присоединялись люди заниматься таёжным оленеводством и охотой, и жить в чумах, крытых шкурами оленей. Уважая законы хозяина гор, таёжник вёл свое начало от прародителя Большого Медведя и владел тайной медвежьей тропы. Науку медвежьей охоты таёжник постигал с детства и учился потерявшим свое прозвище медведей называть ласковыми именами. Охотился на могучих самцов, поднимая зверя из берлоги, а медведиц не трогал ради потомства. Тяжелое и жирное медвежье мясо брал для пропитания рода, и пытался возродить братишку для будущей жизни, ожидая от небес чуда. Заглаживая свою вину, носил амулеты, сделанные из когтей и клыков в виде созвездия Большой Медведицы. Весной и летом близкого предка медведя не промышлял, а вековыми удобными медвежьими тропами ходил след в след по магическому Медвежьему кольцу, и с удивительным теплом рассказывал об этом.
      В тёмном небе тонкая долька молодой луны собирала мечты со звёздных туманностей. Утром упал мокрый снег, но ветер отогнал тучу, и солнечный луч осветил медвежью тропу, протоптанную вдоль гребня водораздела. Много раз медведи ходили от места кормёжки к лёжке, водопою и на свадьбы, оттаптывая и набивая глубокую тропу. Таёжник опознавал местность по медвежьим тропам и иногда по ним ходил. Медвежья тропа, была значительно шире тропы оленей, и таёжник побрёл по ней от исцеляющего водопада до скалистого выступа. Обходя заросли стлаников, внезапно столкнулся с хозяином тропы. Почуяв весну, молодой медведь с берлоги вылез и стоял на задних лапах у пирамиды камней, оставляя следы от когтей прямо на лишайниках. Ссутулив плечи, любознательно выглядывал, ожидая приближение таёжника. Медведь старался не показываться лишний раз человеку, но встретившись, обозначал свое присутствие. Он чесался о стланик спиной и шеей, и мех играл и переливался на солнце. Царапнул камни, косо взглянул и мирно пошёл вместе с ветром воплощать мечты в счастье. С гребня в ущелье через ягель и кусты петляла еле заметная тропа, а рядом ещё одна тропа и ещё, по ним медведи в присутствии Луны по перевалам ходили.
      Над водоразделом судьбы - серебристое и золотое светила взошли одновременно, и таёжник оставил подношение на добрый путь к подножию почитаемой общей кучи из камней на перевале. Из нескольких обрывков троп, выбрал ту, что вела молодого медведя к пикам высокой горы. Осторожно ступая, вскоре вышел на каменистый склон, по которому медвежья мать, с любовью и нежностью вела крошечных и неуклюжих сеголеток-медвежат. Они расстались с логовом и по борозде в глубоком мху и завалам спускались к Малому Агулу. Осторожная мать, учуяв человека, фыркнула и в поисках корма ушла за торчащие скалы крутого склона. Вдоль Малого Агула минуя чащобу, по борту долины перешёл таёжник бурный приток и по камням поднялся выше. Вдоль заросшего ерником ручья прошёл брод, и медвежья тропа вывела его к островку на стрелке с Орзагаем, упираясь в моховое болото. Веселье птиц дарило радость, и молодой медведь, собирая лапой черемшу в пучки, обсасывал стебли. Лениво повалялся на сыром мху, но унюхав таёжника, не испугался, а лишь на локти встал. Глянул, фыркнул и продолжил смаковать зелёное лакомство.
      Ночью растущая Луна взметнулась вверх, играя в прятки с облаками, и таёжник сделал подношение, хранителю гор, подзывая полоску материи на перевале. Под охраной добрых мыслей продолжил движение вверх по левому берегу реки Орзагая и вышел на крупные камни реки Озерной. Медвежонок шёл впереди по бархату мха с первыми цветами Вероники Саянской. Тропа пересекла приток и плавно спустилась к руслу, и у развилки таёжник нашёл брод, со свежими отпечатками медвежьих лап на прибрежной песчаной отмели. Поднявшись через мшаник, вышел на перерезанную ручьями плоскую долину Медвежьего озера. Всю ночь лил дождь, переходя в снегопады, и скрыл тропу. Таёжник с трудом находил следы, но его насторожили ругавшиеся вороны. Присмотревшись, он разглядел на снегу лежащего черного медведя. Огромный медведь не любил свежее мясо, предпочитая его кушать с душком, и вволок хромого лося присыпая тушу травой. Сверху возлежал чёрный медведь, чтобы от его тепла мясо лося быстрее подпортилось. Шорох лютого зверя насторожил, и он пометил свой участок и охраняя от вторжения чужаков. На слух хищник различал шум под ногой человека, пищухи или оленя. Оставив в покое зверя, осторожно таёжник прошёл за молодым медведем по дну распадка, и выбирался к озеру по второй медвежьей тропе. От истока реки Озерной западный берег озера с крутым склоном Приозерного хребта покрывали снежные шапки, а восточный с узкой полоской тайги, острые пики хребта Медвежий.
      Лазурный Лунный ломтик появился на краюшке мира и поднимался по узкой долине ручья с нависающим скальным обрывом. Каньон лёгким шагом медведь прошёл по каменным сбросам левого борта долины к снежной пробке, висячей в верховьях истока. Любуясь контрастом белого снега и незамерзающей воды, снежный мост обошёл по зеленым ягодным полкам. Поднялся до скал, пересек снежник и на дне распадка оказался на плоском каменистом плато. Медведь выбрался на вершину горного гребня, вспугнув Лунный ломтик, словно белую куропатку. Печально спускался Лунный ломтик по крутой подвижной осыпи к долине ручья с каньоном притока реки Кинзелюк. Чудесным знамением осветил поднебесной лунной радугой водопад, падающий с высоты в озеро. По зарослям ерника с нависающими крутыми склонами перешёл реку, и по тропе нырнув в тайгу, ушёл круто за гору.
      Медведь поднялся вслед за Лунным ломтиком по каменистому склону и вышел на широкую перевальную седловину к реке Фомкиной. Не теряя высоты, срезал стрелку притока, вышел к падающей воде. Медведь сильным обонянием зачуял, что волчья стая рядом, а понять где - не мог. Осторожный медведь прильнул к потоку исцеляющего водопада, вытянулся, слилась с висячей наледью. Медведь определил лютых зверей носом, высовывая кончик из струи воды, быстро шевелил, втягивая воздух. Вдруг он вышел на задних лапах, и широко раскрыв пасть с клыками, заревел так, что волки увидели его красную глотку. Первым бросился матёрый волк, но медведь схватил и ударил его о скалу. Неуловимым движением лапы повалил вожака на камни, но тут вся стая бросилась к водопаду. Медведь бросил волка, закрутив головой, заревел так громко, что его рёв эхом отражали все горные хребты и долины. Волки заскулили и задрожали, и не тронулись с места. Неистово рыкая, медведь перепрыгнул проталину, петляя следы, ушёл за камни укрытые снегом и ледопадом.
      Прибывающая Луна блуждала в заснеженных вершинах и облаках. От первой Фомкиной речки вверх по течению ручья медведь начал подъем и вышел на широкую плоскую седловину водораздела и спустился в тайгу второй Фомкиной речки. Погода портилась, и в ливень идти за медведем было тщетно, в ненастье все зверье пряталось. Медведь отдыхал, к стволу могучего кедра спиной прислонившись. Предугадывал приметы доброй погоды и наносил на дерево метки - царапал кору когтями и зубами, тёрся спиной о ствол, оставляя на нём клочья шерсти. Гроза ушла, и ветер стих, медведь побрёл по склону горы, забираясь выше. От аромата цветов жимолости на голых камнях тяжело дышалось, но легко пелось сквозь вечность в небеса. Тропа изогнулась у излучины ручья, и вновь пошёл дождь. Горы омывали тропу по Медвежьему кольцу, и стало спокойно на сердце. Медведь вспоминал каждый свой шаг при подъёмах на горные перевалы. Озарёнными проблесками всё замечал, слышал, чувствовал и вновь увидел над горой восходящую Луну.
      Луна ярким шаром светила, и погода установилась в горах ясная и тихая. Ночью стало светло, как днём, и горы серебрились и искрились в холодном блеске полнолуния. Позабыв про рассвет, медведь шёл по Медвежьему кольцу таёжных троп, снежных мостов, где кедры цеплялись за отвесные скалы и бурные реки превращались в сердитые перекаты. Луна белизной светила медведю прямо в очи, а он перелазил завалы дикой чащи, по склонам клюквенных болот переходил с одного берега на другой вместе с медвежьей свадьбой. Из объятий невесты по призрачным следам тропинки на осыпном склоне и наклонным плитам к травянистым полкам и вышел на седловину перевала притока Прямого Казыра. Следы от поблекших звёзд на снегу растворяя блеском рассвета, затянутая льдом река Прямой Казыр местами вскрывалась. Обходя коварные ледяные пустоты и бурлящие промоины по лунным дорожкам, медведь продвигался к истоку ручья Богай. По прибрежному снегу и террасам, зигзагом спустился с перевала, и пошёл по грани хребта, меж кривизной пологого спуска в сторону Большой Кишты, где гора обрывалась высокой стеной. На перевале к речке Ванькина веял ледяным дыханием пологий хрустальный склон Агульской Пилы, озарённый утренней Луной.
      В лоскуточке небес полная грёз Луна чуть прикоснулась к острию вершины горы. Агульская Пила отрезала от прозрачной Луны маленькую краюху и сквозь туман, на талый снег и вечнозеленый плющ, бисером посыпались звёздные мечты. В этом горном обиталище отзывалась лунная медведица, идущая по следу добычи. Мечты, причудливо играя и искрясь, дарили новые надежды, и изморозь туманов таяла. Медведь смотрел на Луну почти заворожённо, надеясь увидеть блеск счастливых глаз. Он и в Лунной тени готов был продолжить путешествие и по плитам вскарабкался на гребень Агульской Пилы. Набравшись терпенья, спускаясь по снегу, медведь обошёл Агульскую Пилу, собирая орехи и мечты. Не доходя до перевала, спустился через густые кусты багульника на крупных камнях, в брусничную долину притока Ванькиной речки. По крутым осыпям со снежниками и скалами от перевала Игонькин Слив к реке Прямой Казыр тропа петляла по зарослям водосбора примятого снегом к перевалу Тофаларский, оставляя вершину тлеть в плену тумана.
      Всеядный медведь, опустошал кладовые бурундуков, топтался по ягодникам и кедрачам, набирая жировой запас, а убывающий Лунный ломтик, наполненный тайной и сказочными грёзами светил в предрассветной лазоревой дали, и яркое Солнце его затмевало. Медвежье сердце разгадывало мечты и стремилось в неподвластные высоты взойти по тропе, ведущей к Заоблачному перевалу. Зевнула тучка, и запорошил слабый зазимок, перестали быть видимыми манящие очертания вершин. До притока с перевала Пихтовый медведь, заворачиваясь в прохладный туман, шёл без тропы правым берегом по корке хрустящего льда. В устье притока Тофаларского Ключа окунувшись с головой в грёзы собирал богатый урожай грибов. Медвежья тропа кружила через перевалы Пихтовый и Барбалыгоякский. На каждом перевале медведь созерцал, как Агульская Пила отрезала от Лунного ломтика маленький краешек. На седловине перевала Охотников в искрах инея, и в алом зареве заката открывался чарующий вид на скальные зубцы Агульской Пилы. Зубьями она пилила середину Луны, и светлая половинка роняла с небес на горы дивные мечты. Луна худела и вновь обнимала вершину Агульской Пилы, своё серебряное забвение латала нежным, неземным узором туманов. Лунный ломтик с краешка Агульской Пилы собирал парное молоко туманов и пил до дна, а Агульская Пила отрезала от Луны маленькие кусочки видений. Ущербная Луна понимала, что ей не прожить без друзей и словно по замкнутой тропе возвращалась к вершине за свежими туманами, а Агульская Пила отрезала её краюхи.
      Взойдя на пик горы, медведь встретил растерянный Лунный ломтик, приносивший сновидения на вершины. Ожидания невозможного сделались возможными. Не веря своему счастью, рассказал ей про туманы в ущельях и про пожелтевшие листья карликовой берёзки на перевалах. Раскрасневшись с обратной своей стороны, горбато сутулясь, старый ломтик Луны, отдавал свои последние грёзы. Без видений ссохшийся и опустошённый Лунный кусочек спрятался в зыбкой тени звёзд Большой Медведицы. Новолуние заботливо скрыло осень, отрезанную от зимы острым пиком Агульской пилы. В снежной мгле безлунных ночей чудесные мечты упали в настежь отворённое эхо Медвежьего кольца, и медведь залёг в уютную берлогу в ожидании новой весны.

• Наскальная Красная книга
  

• Перелётная Зима
  

• Воздаяние храбрости
  

• Камлание озябшей луны
  

• Добрый дух оленей
  

• Хозяин зимнего холода
  

• Праздник жизни гор
  

• Высекатель искр
  

• Биография
  

Сборник стихов

Роса

Нежная радость багульника

      Передвижение пешком, на оленях и лошадях по центральной территории горной системы Восточных Саян с целью знакомства со сложными, трудными, малоисследованными сторонами природы, населения, истории и хозяйства. Сухими тропинками, напрягая силы пробраться через таёжные дебри, броды бурных рек и горные тундры.

Книга "Ленточки странствий"

      Книга "Ленточки странствий"

• Скачать книгу "Ленточки странствий"
  

Книга "Ловец Солнца"

• Скачать книгу "Ловец Солнца"
  

В добрый путь

      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич