Росный нектар жарков

Версия 14:00, 11 июня 2024

            Росный нектар жарков

      Расправив крыло, Луна обошла бури, подарила покой, дыханьем навеяла несбыточный сон. Под сводом звёздного бисера в сумерках души родила тяжкий вздох. Млечная стёжка проросла ковылем, к гнезду тетёрки зарубки покрылись смолой. Спряталась горбатая мгла в пустынную ночь, нахохлила зоб Луна, запахнулась во взлохмаченную мглу. Облака уронили перья в болотную гать. Наяву и дрёме грустила по синеве душа. Под звездой с неуловимым огнём по не хоженым мхам вывела медвежью поступь к незакатной заре. Полная привидений темень дохнула окольным дымком. У лосиного лога почуяв щебет синиц, утренний багрец нарядился в рассветные складки бирюзы. В глазнице неба Солнце приоткрыло облако-бровь на росный мёд жарков. Пустило пламя - радости залог, вдоль камней проложив извивы троп по лазурному мареву к плечам гор.

            Горная громада

      Зажатая в теснине ночи Луна сквозь снеговые дожди двигала землю во вселенную, по закону воли отражала свет. Ветер стих, пелена открыла влажные глазницы звёзд над громадой горных хребтов. Сырость облизала твёрдые склоны утёса, грустно вздохнула затуманенная тайга. Покрылась наледью нагота бесплодных скал, задохнулся ручей, вытекающий из ледника. Валун сдавил невольный стон бурного потока вымывающего из сердца страх. Стирая гранит в пыль неподвластный тлену дух жизни восстал. Пики ушли в облака прятать смущённые лики, серый зверь завыл. На заревом пороге Звезда утра зажгла Солнце. Рассветный огонь осветил мглу на ягелевых узорах, согрел талый лёд. С сутулости каменных плеч сошла мутною водой лавина в изломанные пустоты щелей. На морщинках проталин слюня когтистую лапу, медведь очистил шкуру от постельной хвои. По перекрёсткам троп понёс мечту под гнет житейских забот. Вершина красоты весна в слезах матерей стала от хищников сторожить новорождённых оленят.



            Тень жизни

      Звёзды горели межу гибелью и рождением, Луна застыла в развале пустот. Разверзнув очи в поднебесье, олень вдохнул смуту грозовых туч, гром разбудил душу жизни. Ослеплённая молнией упала внешняя тень, внутренний свет скрыл отражение души. Двойник-душа бежала от сомнительных помыслов. Олень превознёс добро, сдержал исходную тень, знающую исток зла скрытый в сердце. Личностная тень обнялась с выдумкой, бессознательно повинуясь уговорам воли. Шёл на поводу тени-стихии, причинял вред другим. Отрицал чувство я, оборонялся от тени берущей начало в смыслах. Грабя сознание, тень владела сокровенными мотивами, лишала выбора. Ненавидел живое воплощение тайной жизни, устоял перед бесплотными чарами. Ум усваивал суть тени, признавал недостатки, расширял сознание, встречал неотделимого врага. Единожды на землю нисходила душа-тень, получала облик, гибла с телом. В небытие принимала позу плода в утробе оленихи, засыпала исконным сном. Душа-дыхание ожидала вторую кончину, не знающую земного существования. Осознав необъятность сознания, душа-свет рвала круг вечной жизни, возвращала предков в мир живых.

            Родник чувств

      Солнце восходило и заходило, мимо пролетал ветер. Луна кружилась, возвращалась на круги свои, вершина пребывала вовеки. Из истока вытекали ручьи к бесконечной сути. Растения питались от влаги и плодоносили, от засухи вяли. Извечный олень испил смак недоступной воды, смешал желанье с сознанием. Утратив неугасимость небес, выгорел от неразделённой любви к Луне. В наказанье плоть сошла в таёжные дебри. Из облака упала жестокая слеза, забурлили страсти. Озарённая пламенем гроза вражду положила меж обманом и счастьем. Клыками зверь шерсть рвал, когтями обдирал копыта. Олень покаянно рыдал не повторять ошибок. В мути половодья томился жаждой. Сердце дышало обидой. В болоте вожделений заснул разум. В струе промыл очи и узрел искру совести. Испил из родника чувств, целящее питьё заживило душевые раны. Олень прозрел от кипятка, вытекающего из ледника. Столкнулся с судьбой несущей познание рассола добра и отравы зла. Пошёл в обратный путь на пик горы к незакатным звёздам.

            Тайные письмена

      Надзорщик медведь читал тайные надписи, появляющиеся нежданно в разных местах: на камнях, на стенах скал, на шерсти оленей, на мельчайших частицах тумана, на куче звёзд, на лунной тени. Зритель загадочных сообщений, посланных судьбой, чуял в них сущность вещей. Пользовался выгодой, помогал кровникам разгадывать знамения и обманный смысл в сердцах. Был осторожен, ветер не видел. Слушал шепот звуков в буднях. Опасался грозовой приговор в тиши неба, нависшей лично над ним. Узрел озарение молнии на распутье. Горело под ногами лазурь далеко от земли. Озноб колол душу, сердце стучало в виски. Не зная стыда, оголилась Луна. По привычке не придал извещению значения. Принял за отдушину судьбы, от которой никуда не уйти. Отвлёкся обычным делом, пламя принял за замену Солнцу. Согласно знаку попал в неразумие, затуманил очи. Задыхаясь в гари пожара, клял беспечность. В трудности не оробел, на последнем издыхании выбрался из угара нелепости. С душевным выдохом груди осознал, что чуткость приводит к тяготам вернее, чем простое неведение. В чудесах воли не уживалось диво воображения, разрушающие мечту распахнувшую крылья.

            Бледная искра

      Выбравшая бездну Луна лучевым сиянием вскормила Предрассветную звезду. Хозяйка Солнца Звезда утренней зари замигала бледным огнём. В тени скорбного бесчувствия сошлись всеведущие светила. Цветы дали ростки. Стадо оленей разошлось для пастьбы. Души предков раздвоились на путеводные звёзды и воплощённые в новорожденных сиротах. Живя по законам борьбы, звезда приняла облик хищника. Стала кормчим крылатого сына волка зачатого от луча. Светлогрудый поилец стерёг, питал и вернул к стаду. Волчонок выносил голод, не терпел рабства. В кочевании, не внушал правила, чужие не нарушал. То держался вблизи, то нападал врасплох, то рыскал тропу, то заставлял реветь медведя. Ровесник восхода являлся искрой света, радел о могуществе. Открывал очи на неприглядные стороны мира. Тлело сердце основателя рода, умело сражалось до последнего вздоха. С обагренной пастью волк в лазури закатной зари принял облик Вечерней звезды. На границе дня и ночи близко наклонил Солнце к Луне.

            Тень сомнения

      Тьма родилась раньше света. В спокойствии таила ложь страсти, защищала от незнания. Утешала сном, сжимала в объятиях, травила сомнением. Презрением рвало сочувствие. Узрела незрящая Луна куда ступать. Вне мрака Солнце осветило ужас бытия, сделало видимым лёд. Наделило разумом лучезарное озарение ветра достигшего земных гор. Студёная тень вышла в жар солнечных лучей. Эхо сбросило с горла оковы тишины, шарахнулось в простор. Тень шла за ней, но упала камнем в замкнутое ущелье. От стен отразился звук. Солнце обратило взор вглубь. Эхо бил озноб от жажды и нестерпимого зноя. Отзвук выбирал тень между тьмой и светом окружёнными скалами. Эхо жило в отголосках чувств, спиной чуяло рок. Тень желала жить в духе, возникала и менялась между жизнью и гибелью света. Эхо стало принадлежать звуку, тень скале. Меж золой звёзд скучала тьма. Одеялом укрыла отуманенный светом лик эхо. Отблеск вечности презрел голос эха жизни и сердечную тень. Тьма изгарью упала в объятия пламени. Калённое Солнце испепелило след её слёз. Всё началось во тьме, кончилось подвигом тени эхо под стопами лучей. Тень спасла отклик ума, безжалостный свет выжил в душе огня.

            Безотчётный звездочёт

      Спасаясь от волков, олень заскочил на вершину скалы. Стая поджидала жертву в низу. Луна растаяла, олень решил перевести дух. От бессонницы приподнял голову ввысь вселенной и занялся подсчётом звёзд. Взгляд вникал в недра ночи, ум искал простор и неведомость знаков. Во внешне похожих звёздах видел различия, горе терзало грудь. Сбился со счёта, получил заветную мечту, найти звезду спасения. Силился и от усталости скатился в бренное ущелье. Упал на колени, но заметил незримую звезду излучающую свечение днём. Звезда искупления заметила сияние его глаз. От счастья стала светиться ярче. Рядом взошла звезда покаяния. Звёзды воздаяния, избавления устремились к ним со всем пылом душ, вселяя в его сердце радость воли. Очищенным духом служил небу верой и правдой. Звезда надежды отблагодарила его, осветила тропу избавления от сомнений. Выйдя из подземного лабиринта по ту сторону пути, олень свёл на нет усилия единства в себе и средь мглы миров начал читать знамения нового мышления.

            Беспечная вольница

      Мерцала россыпь звёзд, стужа замела тропы неба небес вечности. Из бездонных высот снизошла Луна купаться в росистом брусничнике. У изголовья горы засветилась, белую лучистость меняла на огненно-алую. Качалась набекрень, прорастал свет души, набирался сил до срока. Под баюкающую песнь нянчила душу неимущую жилья. Ветер сдул в мир живых душу рождённую от света. Душа на ощупь встретила дыхание плоти. Пробежал вздох, прошла дрожь, шерсть встала дыбом. Душа укрылась внутри тлена одоленной мечты, делить поровну счастье. В слезах безвозвратно тонула корысть суеты не оставляя места сущности. Олень преклонил колени, душа хранила лунные корни. Духом странствий полнилась душа беспечной вольницы. Строила логово грядущему из живых чувств, греющих сердце. В обители души воплотились воспоминания. Олень не считал пройденных земель, наугад находил путь в бесконечность. Туманная судьба вела цель к подножию покоя. Не расставаясь с надеждой, бездумная воля выбирала на основе желаний, переступила забвение разума и власть мысли. Дождалась восход зари, рогами раскалила рассвет, в упор глянула в око Солнца пробуждающего ясность сознания.

            Огниво чувств

      Кочевую искру отец с детства высек в таёжнике и приручил на мужском поясе носить охотничий нож и огниво. Получал огонь с помощью кремня и железа. Трут и кремень носил в кожаной сумочке с задней стенкой и клапаном, выкроенным из одного куска. В нижней части кошелёк оправлял стальным ударным лезвием. Боковые планки вечной спички сгибал в верхней части. К железной скобе крепил ремень с каменной пуговицей. С походной зажигалкой счастье искал даже в темноте. Бил огнивом по кремню, высекал к жизни спящую искру, рассеял тьму. Искрение сыпалось на приткнутый трут, зажигало клок бересты. Ветер тушил проблески тления, раздувал язык пламя в хворосте. Таёжник пригоршней черпал дым. До дрожи плясали нервы, делал то, что предлагал костёр. Ощущение радости, тепла и света в сердце не скрывал от посторонних глаз. Облетели звёзды, дотла догорели угли, не оставил огня душевный груз, погасла молния в росах. Чувство чести тлело под пеплом тьмы, искра могла его воспламенить, не выжигая душу.

            Хитрость разума

      Ветер сорвал хвою с ветвей. В злую метель куропатке стало теплее у сладкой морошки. Ягель накопил силу в оленьем взгляде, Безродные души устав в поисках тел не исчезли окончательно. Чёрный с инеем соболь в кедровом дупле выкормил выводок похожий на дедушек и бабушек. От снежной белизны у зверька появился прищур, заострилась мордочка со стоячими ушами, загустел мех, распушился хвост. Изворотливый ловкач охотился на грызунов и птиц, лазил на деревья, забирался в норы и щели. Запутывал следы, прятался среди пней, бурелома и скал. Рысь не отставала, о камни точила когти и клыки. Соболятничала, ум сталкивала с умом. Таёжный ловкач ушёл в облака, будто в снежный танец духов. Не терял из виду врага, познавал сам себя. По крепкому насту молочных звёзд бежал от заката до восхода Солнца - вершителя судеб. По небу топтал тропу в тень Луны, прикрывал цель пути, затаивался. Смекалка одухотворяла свободу. Мечтая о равенстве, хитрость слепого разума встала рядом с отвагой. Раскрыв глотку жадности, разбойница жертву вернула из одной жизни в другую для перевоплощения в потомках. Душа предка выбрала новое тело, детки родились в синяках от костяных шипов.

            Изжитое порицание

      Считал хозяина тайги предком, соблюдал правила добычи и разделки туши. Голову со шкурой сохранял. В честь попавшего в руки на берлоге медведя устраивал проводы к сородичам и шил одежду. Делал заруб выше царапин и плёл из корней таёжной травы ошейник для дяди по матери. Шурша снегом, шептал заклятие исцелить проклятие. Избавлялся от порицания. На маску сострадания надел наголовник, сшитый шкурки филина с пучком перьев и крыльями распахнутыми ввысь. Хвост шапки-птицы укрыл платком с бахромой, подбитым мехом соболя, ниспадающим по плечам. Яд укора взлетел в тучи, медвежья душа растаяла как жизнь. Таёжник увидел отторгнутую тень. От простуды растёрся салом дедушки, по больному месту провёл когтями лапы, снял сердечный недуг. Чуя разлуку, ветер задышал в хвое. Душа зверя с крутой звезды не сорвалась в покой, медведь проснулся в новой судьбе духом-помощником. Побрел, рука об руку с мощью зверя-двойника. Радовался удачной охоте, огорчался на чужие муки.

            Мысленный взыск

      По ветру вольно плыли облака. Судьбе болью разлуки открылась со звездой говорящая Луна. Цветущая на болоте клюква от зноя иссохла, задрожала листва у берёзы. Исчезли лютые звери, Солнца взор осветил надежды в сердцах. От невежества к травоядным, ненасытные хищники гасили свет своих душ. Силой ограничивали сознание. Медведь постарел до срока, познал горе, огляделся вокруг. Истязал за уклонение от исполнения высшей воли. Взявшие взаймы ума, забывали о общении с небом – оплотом чистоты, теряли из виду доброту. Не ведающих прощение, испытывал нарывы души жаром и стужей. Мучил до тех пор, пока виновник не возвращал прошлые накопления разума, не смотрел на рассвет взором душевных очей. Медведь никуда не спешил, думал настоящим, не держал зла. Самомнение вонзало занозы обид мрачному рассудку. Не уязвляя самолюбие, не трогая тщеславие, давал понять о долге смутьянов самим себе. Не встряхивал за правдивость, не внушал за честность. Заёмщиков очистившим взор раскаяньем прощал безвозвратно. У отпускающих страдания своим должникам без всяких условий, на сердце затягивалась рана алчности, страсть усыхала мощью души.

            Ресничная мгла

      Закатное Солнце утянуло за собой время плетущее память. Отгорела заря, копоть туч разнеслась дуновением на не затопленные наледью камни. Крыло Млечного мотылька отразило взгляд созвездия ветра, ударив по ресницам оленя. С лап кедра осыпав иней, от стужи ослабла подпруга вьюга. Пурга помелом завязала хвост взопревшему оленю, рога озарила огнепламенная Луна. Мысли отложились в сознании, исказилось бытие. Разбросав перья радуг, снежный пух помутил остроглазость, будоражил сердце, щетина жгла кожу. От бессилия дыхание взлетело по воздушной тропе. Тело не властно шло против велений мудрости. Сухой комок встал во рту. Видимые и невидимые тени жизни упали с горючей слезой. От нетвёрдой поступи при поиске бездн олень свалился в молчаливость тумана. Заросший разум прожёг мглу в зарю. Жилами протянулся внутрь рассвета. Сила души задела за живое наказ крупиц света, прояснилась зоркость, превратив тяготы в дух. В промоину судьбы с плеском рыбьих зрачков обмакнула пятку талица.

Файл:.jpg

            Ветреная вершина

      Из хвойной пыльцы валежника олень взошёл на ветреную вершину. Совершив омовение в дожде, стал из росы лепить грёзы. Рогами вращал хищное марево, совершил заклятия на грозу, обращающую сущее в прах и ритуалы на лунную тропу. Ветер завыл зверем раненым в сердце, отпустил в полет ненастную тучу-медведя громом ревущего от запаха снега. Ломал сучья, хрипел, корчевал кедры, стонал, срывал со скал камнепады. Ветролом не нуждался в действах обрядности, тоскливо трепал сумрак высоты. Помогал оленю из опыта падений стать сильней мглистых звёзд. В пламени молнии олень оказался таким, какой есть, по сути. В напасти не слабел. Угадывая пути ветра, в любую погоду стяжал величие. Вдыхая порывы буревала, боролся за то, во что верил. Восхождение к мечтам дало согласие с окружающим миром. Шквал прояснил просветы, олень прекратил борьбу с пустотой, принял всё исходящее от неба и земли. Соединяя реальность и надежду, каждый шаг требовал полной отдачи сил. Поступь равная смерчу ускорила ход по скалам гор, взгляд изменил струю облаков. Отправляясь за новым сном, Луна расплылась в улыбке. Нежно засвистел ветер перемен.

Файл:.jpg

            Укромный приют

      Тучу прорезала молния, облился слезами дождь, наморщила лоб Луна. В пещере на ночь останавливался бездомный зверь, если рычанием выиграл спор у отдыхающей там темноты. Пораженцу полагалось уйти. Одинокий волк попросил пристанища тоскливым воем. Устав от неудачной охоты стал молча ждать ответ из тьмы. Отзвук повторялся заунывным стоном. Поднял дыбом шерсть на загривке и протяжным воем представил лютость хищника. Темень ответила звериным рёвом. Урчанием оскалил клыки, ожидал мрачный испуг. Отклик отразился рыком. В исступлении когтями царапал камни, надеясь запугать тень, оставляющую борозды в чувствах. Отголосок воплем заплакал. Скрёб мшистую плоть скалы, живущую с убежищем в согласии. Отзыв шептал, что отольются волку оленьи слезки. Поняв, что всё происходит из одного и того же осознания, хищник решил пред хозяйкой подземелья вежливо скулить, сетовать на непогоду и сиротство. Причитающее эхо сжалилось и превратилось в гостеприимный оберег.

Файл:.jpg

            Повелитель светил

      В каменной россыпи снежный барс расположился в засаде, ожидал появление призрака духов - парнокопытного из рода Горных козлов с пологими на лбу рогами. Трудно выслеживался диковинный зверь. Посланный с отвесных вершин он, как хитрый прищур Луны, был красив и добр. Разнюхать его в обломках утеса помогала смекалка. Поодаль кружил ворон, читал мысли ловца, про себя улыбался. Знал нрав незнакомца, водившего дружбу с орлами. Барс устал ждать и ушёл с пешей охоты в логово, валуны опустели. На скальный уступ с хорошим обзором вышел козерог. Шагая по гребню скалы, приблизился к орлиному гнезду, лёг перед орлицей, на неприступный карниз положил лик. Преданными очами уставился на птицу по утрам будившую зарю. Взгляд был полон восхищения. Привязался к орлице, привык в тишине любоваться движением крыльев повелителя Солнца. Летающая подруга дорожила дружбой и хранила тайну закатов и рассветов, предупреждала об опасности. Уберечь секрет не удалось, молва выдула наружу не ровное дыхание. Ловкач вошёл в мир вздыхателя. Напав на след властителя звёзд навещающего владетеля ветра - куропатку, изловил обожателя красот.

Файл:.jpg

            Крыло времени

      Удача ползла гусеницей мотылька по сухостою. Солнце летело перелётной птицей. Луна ночь за ночью скучно и вяло скользила на брюхе по снежнику. Рассвет прыжком вскочил на спину оленя времени сшибить рог холода. Олень ударил хвостом морозную мглу, обуздал свежий ветер перемен. Дал крыльям судеб раскрыться, быстро сменять явления природы, перьями лучей укрывать от напастей побуждение правоты. Минуты сочились сквозь ненастье, металось меж звёзд, острыми зубами глодали скалы, разъедали камни, утекали водой в ледяные проруби. Раскрывали тайны вечности, совестью выжигали дотла сердца, опаляли безумие душ, освещали во тьме тропу. Взлетая от счастья, пожирали пух тщеславия, укрощали корысть. Время от времени дарили надежды, рассыпали мечты. В стихии страстей злобных зверей дышали ровно. Сквозь царапавшие когти гордости не утратили чувствительность. С боязливостью невесомости на окрепших пушинках оперения миг по жизни нёсся от беспечности к бдительности.

Файл:.jpg

            Олений лось

      Оленей неотступно преследовали волки. Таёжнику удалось отогнать стаю, накормив мясом добытого лося. Бросив обессиленного оленёнка, стадо ушло в горы. Стенание малыша задело до боли ранимую душу. Замученного погоней телёнка взял на руки, осмотрел раны и горько зарыдал. Оставить погибать увечного кроху не смог, стал лечить. Готовил еду, кормил друга. Оленёнок боялся потеряться, ходил по пятам, вступал след в след в воду и слякоть. Освоился и не погиб. Понимал добро и зло, как человек в шерстяной рубашке. Таёжник оберегал оленца от хищных тварей с когтями и клыками. Спутник с разумом и речью, не лишённый морали подчинился человеческой воле. Новое зрение ограничило естественную свободу. Прирученный олень окреп, стал помощником. Средь звёзд лукаво щурилась Луна, в лютый холод горы оказались за пределом сути. Сквозь чёрную пургу олень вывел голодающих людей к зверю Падающей звезды. Таёжник обошёл торчащие изо снега рога, под бой в бубен произнёс заклинания. Ледник треснул и появился костяк сохатого обросший замороженной плотью объёмом в шесть котлов. Пища дала стойбищу пережить зиму, в сердце заиграла кровь.

Файл:.jpg

            Испуг младенца

      Нечаянно хрустнула хвоя. Оленёнок выскочил на тропу и испугался зверя, царапающего камни. Малыш засорил глаза и спрятался в жёсткой траве – волчажнике. Худела Луна, будто волк нутро грыз. В сумерках телёнок не мог оглянуться назад, от ужаса дрожал телом, скованная льдом замерла душа. Засохло рыдание, стон замер в горле, копыта топтали мечты, не стало сил бороться с боязнью. Смятение притихло. Изумлённо глянул в зрачок Солнцу. Обратился к очам Луны с просьбой забрать неотвратимые муки, бред заменить сном. Судороги свели ступни на следах волка. На смех судьбе рванул головой со скалы в волну событий, но оказался в руках человека. Таёжник очистил шкуру волчьей ягодой, в заговоре от испуга отослал недуг туда, где обитала волчица-сука. Окурил дымом от волчьей шерсти, промыл раны водой под созвездием Большая Медведица. Оленёнок открыл сердце, с тенями туч из него ушёл испуг. Ум вырвался из кошмара. Без опасения за шаг вперед, на шею исцелённому оленцу повесил волчий клык.

Файл:.jpg

            Нечеловеческий зверь

      Покосилась Луна, проснулся задремавший бубен Солнца. Олень-подвеска, достающий верхней губой зенит, а нижней - ущелье соскочил с шаманского нагрудника и пошёл гулять по ветру, но копытами проваливался в трясину желаний. Рогами сгребал комья туч на высокую гору среднего мира пригодную для жизни зверей. На вершине осели орлы поддерживать небо. Олень впопыхах засыпал щебёнкой яйцекладу. Царь птицы обиделись и улетели ввысь на клювоголовую шашку шамана. Разоритель гнёзд под крыльями верхнего мира одряхлел и потерял зубы, собирая яйца. Отжив повинный век, погрузился в болотную жижу и поменял облик. Стал духом нижнего мира Олень-Земля. Конечный во времени, не перерождал ход жизни, прятался от солнечных лучей на дне вечно горящих рек. Грыз скалы, ел камни, глодал мох, растущий в мерзлоте. Разрывал русла ручьев, обваливал берега в половодье, трещал льдом при ледоходе, шуршал камнепадами. Ветвистые рога выпрямил. Бренные души встречал у потустороннего проёма. Обитая в разных стихиях, подземным рёвом вызывал землетрясение, оставлял след от обвалов, бодал туманы, отдыхать приходил к поясным подвескам шамана.

Файл:.jpg

            Дождевое солнце

      Прикрыла веки Луна, тайга отощала, звери исхудали, горечью пропитался мох. Не насыщала пища, не согревала шкура, не утоляла жажду вода. Таёжник сменил стойбище. С семьёй прошёл неодолимые преграды, остановился в долине сжатой горами. Старика-оленя подарил предкам-деревьям, срубаемым для постройки чум-жилища. Усохшее сердце просило дождевое солнце дать силы жизни семенам растений. Шумели привески-амулеты, светясь огнем, взирали с деревянных наверший головы птиц на обычай угодить духам вершин. Смешивая жир с золой, на утёсе рисовал оленя, на невидимых крыльях летящего ловить грозу. Верхнюю часть тела с рогами молниями – свод неба, нижнюю с громовыми копытами – корни земли. Славил цветущие облака с дождинками на ресницах скал. Вкушая плоть, хвалил питание рек. Человек стал подобным оленю-кедровке, тайную душу жертвы-дара превратил в покровителя стада. На щедрых останках взошедший ягель растил их завязи звёздную невесомость.

Файл:.jpg

            Урожай разума

      Таёжник заглянул в более величественную небес глубь души. Озарённое сознание постигло дно, учило понимать сердечные мысли, сеять в тайге семена мудрости. Опираясь на природные условия, тонул в заботах, терял в сорняках урожай разума, устремлялся вдаль. Добывал соболей, овладел ухищрением. Поднимал на берлоге медведя, распознал хитрость. Сомневался, можно ли за добытых зверей приобрести здравость, подобает ли смышлено вопреки сужденьям промышлять. Заставляла охотиться, выручка надобная для пропитания семьи. Рассудок помогал преодолеть проблемы, рождал мысли. От избытка добытой пушнины счастья не ощущал. Оскудение угодий приводило к обнищанию родни. Хлопоты в бескормицу открывали очи. В свете лучей видел, чем больше рассыпал зерна ума, тем сильнее нужда грызла сердце. Задумался о прибыли и убытке. По счёту достатка – меховая зверушка равнялась прожитой недели, добытый медведь - как прожитый месяц, ни больше, ни меньше. Солнце заходило и всходило, грело и знобило ростки честности. Умножались плоды ума и вздора в урожае добра и зла, заполняли до краёв таинственность духа.

Файл:.jpg

            Щедрость радушия

      Зверолов кочевал, все силы отдавал для достатка в тайговой семье. Постоянно жил в угодьях, вечером на костре пёк обычную лепёшку из пшеничной муки. За ужином разрезал её поперёк, мазал брусничным вареньем обе части. Верхнюю румяную долю ел сам, второй потчевал гостивших рябчиков. Кедровая сойка сдружилась со щедрой душой, заступались за него, была крепкой спиной, верным помощником в охоте. Если птицы не прилетали, кушал кусок лепёшки утром. Вскоре заметил, что вторую половину оладушки забирал медведь. С аппетитом съедал её и продолжал путь по дикой тропе. Упустив уважение таёжник чувствовал себя обманутым. Для не приносившего никакой пользы зверя, положил порцию блинчика лишенную ягод. Истекая слюной, медведь разорвал немного подсоленный хлеб и опечалился. Он считал себя беркутом и загонял изюбра на неприступный для собак утес. Притаившись в засаде, выводил на добытчика кабаргу. Человек осознал вину перед другом. В сердце осела досада, вернулось радушие.

Файл:.jpg

            Родимое радение

      У оленухи на свет появился маленький оленёнок. Стадо обожало бойкого и смышленого бычка. Порыв ветер кружил малышку по стойбищу. Задыхаясь от изумления, подросток сошёл с родительской тропы. Познавал мир тайги, вспоминал о кормилице. Учился видеть сильные стороны ума, умение выражать любовь родным. Обдумывал наставления, но попал в превратности волчьей западни. Недоросток убежал от хищников, но получил жестокие ранения, лишился дара речи. Душу скребли прокусы, слух не внимал советам птиц. Мать нашла юнца обессиленным и улыбалась, решила быть рядом с неразумным ребёнком. Покачиваясь на ветру, пытался встать, ноги онемели, бедолага упал с копыт. Родительница рядом радела, слезы текли из очей. Положив голову на увечье дитя, отметила то, как хорошо вместе кочевали по ягелю, языком залезала шрамы. Чуя себя в окружении заботы, оленец ухватился за поддержку. Слушал утешающий стук сердца матери. В ушах ожила мелодия нежности. Изодранной плотью прильнул страдающей матери. И свершилось чудо. Почуял, сердце отстукивало ритм, не произносимый губами. Трепеща от радости, на душе у него стало прекрасно.

Файл:.jpg

            Сплочение душ

      Всё зарождающееся в сердце было неотъемлемой частью целого. На пути в туманной мгле у солнечного оленя учился человек. Сгибаясь от ветра, повторял черты характера, склад мысли, отражал единство многообразия. Владел телом и делами, брал смелость и оптимизм, разум и чувства, прятал слезу. Глядел очами, замечал сознание. Совмещал гнев и радость, спад и удачу, уныние и веселие. Был ласков и груб, лжив и правдив на лунной тропе, но всегда выручал друга. Голос направлял на оленя и в себя, осязал суть. Мысли, мечты, надежды, опасения делил с наставником, общей делал душу. Обходя провалы безволия, трудился для развития маточного стада. Попятные манеры смущали пустотой. В согласии с оленем и с собой, искал решение проблем, больше узнал о своём нраве. Знал, что в тайге олень - это брат и отбрасывал суетное, сохранял полезный дух. Изобретал новый быт. Придавал смысл и порядок миру звёзд и вещей. Видел, слышал, думал, говорил, поступал, владел собой и создавал себя для кочевого уклада на жизненной стезе.

Файл:.jpg

            Заревой огонь

      С утра Луна взошла вместе с Солнцем, оленёнок безрассудно растрачивал юность. Весь день объятия лунного света отражались в зрачке. Поцелуй влёк заманчиво, играла в жилах кровь. Страдая от гордости, не замечал небесных красот, на неверном пути поскользнулся на камне. Окунулся в око напротив, захлёбываясь тонул, понял короткость вдоха. Не знал, что будет в этот миг, что будет завтра. Вернёт ли время загадывать желания. Утопая в бурном пороге страстей, от горя схватился за лунную дорожку. Сжалившись, Солнце кончиком алого луча из стремнины швырнула его в тень. Смеясь, Луна отвела глаза, прошла мимо. Оленёнок стряхнул со шкуры капли на траву, посмотрел на одну из них. В застывшей слезе первой боли отразилась сущность любви. То же происходило со временем, миг обладал скоротечностью мечты. Росинка стала мирозданием, отразила устремления, микромир сущность. Оленёнок не ведал, чем закончится очередное выживание. Пока длился его срез, стал ценить внутри и вокруг каждый момент, каждую секунду, каждую веху жизни. Остудив на губах жар, от избытка чувств, вздохнула нагая Луна. В туманной одежде у ног Солнца играла с заревым огнём.

Файл:.jpg

            Огненная трава

      Туча сорилась с громом, дождём опрыскала очи молнии. Сухолесье робкой улыбкой встретило пламя пожара. Дым сочился укорами пепла. Не помня себя, куропатка ужаснулась. Бурелом шатался, камни сыпались, ручей вскипел, треснул валежник. Зола звала на помощь ветер, страстью налилась цветочная Луна. На погорельце-проталине ожило вылущенное грозой зёрнышко. Пророс зачаток, в просвет облаков направил стебель, отростки глотнули жадно воздух. В лучах Звезды утра распустились бутоны, в душистых цветах перекувырнулась Луна. Рассветное озарение воспламенило лаской лепестки гаревика. Под веком Солнца красная стихия надежд качалась над чёрной изгарью души, синеву неба отразило в сердце. Огневая краса покрыла живым ковром опустошённые уступы гор. Смиренным обликом кипрей манил цыплят к покинутому гнезду, нектаром возбудил опыляющих мотыльков. Пыльцу оставил на губах закатного Солнца упавшего росой в дебри. Нагар пророс посевом хвойных завязей. В сумерках огненная трава трепетала подобно пламени заре, поднималась к целующимся звёздам. Неземными чарами нежный пыл огнекрылого цветения, превращала в сияние радости.

Читать книги о Тофаларии

• Читать книгу "Ленточки странствий"
  

• Читать книгу "Ловец Солнца"
  

• Читать книгу "Катышиндигеру"
  

• Читать книгу "Тропа в рассвет". – Иркутск : Артиздат, 2020. – 400 с. - pdf
  

В добрый путь

      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич