Точка света. Тофалария

Версия 09:37, 22 октября 2019

      В начальное время появления Оленьего Мира, предшествующего обычному реальному времени звёзды стоящие в центре небосвода светили гораздо ярче среди тьмы. Первопричина добра затаённая в бездонной точке света, блуждала по тропинкам всемогущего Неба-матери. Живое существо, светясь серебром, двигалось от горизонта времени к солнечным планетам и мечтало оберегать, помогать, в нужный момент посылать подсказки, учить, а то и принимать на себя невзгоды. За пролетающим у земли добром гналась летучая молния, желая выжечь его из картины мироздания. В опалённом расплаве молнии находились ряды пустых кругов - проглоченные огнём не слаженные кометы и недружные метеориты. Одинокое пятнышко света ускользало от хищных лап обжигающей молнии, но маленькая частичка бесконечности сорвалась с неба и всё, что она творила, было добро. После падения добра на планету вздрогнули холодные горы белой стеною лавин, и мир стал видимым - отражением света. Началось творение сторон света, развитие жизни и вечное обновление, день возрождался после ночи, лето после зимы.
      Обгоревший от удара небесной искорки сияющего Света камень духов в посеребренной седине предстал взору таёжника, словно вставшая на дыбы огромная косолапая луна, окутанная снежной дымкой, тонущая в тумане горного мира. Со всех сторон ухаб светлых и тёмных вкраплений чудесного камня теснили силуэты гор с ледяными вершинами. Их пики скрывались в подвижной мари, а склоны были покрыты густой тайгой и каменистыми осыпями. При первом утреннем луче Солнца, гора Чело-Монго в полноте волнующихся жизненных сил окруженная своей аурой, качнулась лениво и проснулась ото сна. Бродягу ночной туман одолевала скука, и он вяло скользил вверх высокого горного массива, обращаясь с добром как с живым существом. Таёжник научился разводить огонь костра раньше, чем говорить и искал тепло добра в высоких горах, в бурных реках, за пределами горизонта, повсюду, кроме как в себе самом. Прекрасные северные олени, стадами мигрирующие по линии горизонта и очень нравились таёжнику. Из года в год на путях кочёвок этих многочисленных и доступных зверей по перевалу и берегу бурлящей реки, перед порогами и у отмелей, ожидал этого небесного часа таёжник. Он полюбил кладовую благополучия, оленей гор за то, что их можно приручить и научить помогать охотится на пушного зверя. По этим причинам эти горы превратились в уникальное своим очертанием и обитателями место, и к дикому стаду оленей прикрепился таёжник, кочевал, следил и ухаживал за оленями. Олени жили на воле небольшими стадами, с вожаком и важенками с оленятами, но раз в год соединялись в одно большое стадо у камня духов.
      Нить за нитью, проникали в сумеречную тайгу слабые, отражённые бледно-розовые и бледно-жёлтые солнечные лучи. Точно звёздочкой в сонном тумане уходящей ночи, сверкнула жемчугом изморозь луны. У контура гор чудеса случались чаще, чем шёл со снегом косой дождь на перевале Мус-Даг-Дабан, и таежник, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, подошёл ближе к камню духов открыть секрет послания неба и заметил торчащую на поверхности снега голову оленёнка с большими и очень красивыми карими глазами. Нашёл у камня маленького небесного детёныша, который провалился в скрытую под слоем снега яму и не смог выбраться самостоятельно. От снежно-белого олененка исходило немного света, словно от искры пролетевшей кометы. Вокруг в непроглядной муке беспокойно бродила и выгрызала снежные края впадины важенка из испуганного стада оленей, но освободить малыша была не в силах. Таёжник никогда не ущемлял оленей, а почитал и уж тем более не бросал на поругание свирепым хищникам. Ножом раскопал плотную снежную массу вокруг застрявшего животного, затем взял ослабшего оленёнка и вытянул из жестокой ловушки. Спас белого как снег оленёнка из снежного плена. Окоченевший оленёнок не стал убегать, а еле шевелил пушистыми ушами и нетерпеливо подрагивал хвостиком. Глаза его светились, как солнечные камни, но ему было сложно передвигаться, и таёжник бережно отнёс оленёнка на руках в безопасное место. После не долгих размышлений важенка и стадо последовали за ними. Таёжник лечил истощенного оленёнка в сладость шаманских травяных настоев, добавляя соль. Духи сами нашли человека, который подходил оленёнку для спасения. Таёжник заботливо лечил раны и болячки оленёнка, отводил порчу, подкармливал солью. Исцеляя шаманскими методами, пользовался чудесными оберегами с изображениями духов-помощников. Отношение к болезням у таёжника отражало мифологическую картину мира. Все вокруг он одушевлял - Солнце-оленя и Луну-медведя, гору и реку, камень и дерево имеющую волю и сознание, подобное человеку. К ним таёжник обращался с просьбами, их благодарил после исцеления, удачной охоты и, конечно, относился с почтением. Дух-хозяин был и у оленёнка, и у огня, и у земли и воды. От всех этих духов человек зависел и пытался договориться с ними о благополучии и удаче. Магической силой обладала правая передняя лапа лунного медведя. Её небо вешало над чумом на стойбище. Она считалась хранительницей стада северных оленей. Медвежьей лапой, нагретой от искр огня костра, массировал больные места в области сердца и спины. Камлал, заставляя лютый дух выйти из тела больного оленёнка, и достигал результата: улучал здоровье, уберегал от порчи, укреплял душевное спокойствие. Дух добра учил таёжника необходимости бережного и аккуратного отношения к живой природе, изменяя собственную жизнь к лучшему. Настраивался на получение нужных мыслей, способных помочь оленёнку. Ослабленного оленёнка таёжник забрал из дикого стада на приручение, сохраняя все его звериные свойства. Таёжник не мог удержаться от восторга и, любуясь, бережно носил не окрепшего оленёнка на руках, рассказывая сказки о путешествиях. У оленёнка появился аппетит, и он толкал таёжника рожками в бок. Сердился таёжник, фыркал, но понимал, что малышу надо расти, крепнуть, и учил пить молоко из чашки.
      Оленёнок оказался очень неприхотлив и мало-помалу стал обживаться с кочующим в угрюмых Саянских горах таёжником. На проталинах искал, где трава сочней, а в стужу, где снега меньше и легче добраться до скрытого под ним ягеля. Мордочка оленёнка была густо покрыта шерстью, и он добывал корм в сильнейшие морозы, роясь в снегу. Выгрызал в холодном снегу рытвины, если силенок раскидать снег хватало, не поранившись о края твердого снежного наста. Насытившись питательным мхом, оленёнок ложился в разрытом им углублении отдохнуть. В нём пурга не мешала, и лютый зверь не замечал. По рыхлому снегу оленёнок бегал легко и быстро. Ноги ставил по-особому, раздвигая копыта. Между копытами и широко расставленными дополнительными копытцами выросли длинные жесткие волосы - щётки, и оленёнок не проваливался в коварные снежные впадины.
      Оленёнок, привыкал к человеку в таёжном угодье, и на его шерсти таёжник выстриг свой отличительный орнамент - в рассветных лучах знак светлого Солнца. Таёжник украсил восходящим блеском животное для того, чтобы мог отличить прирученного оленёнка и диких оленят, поскольку малыши были похожи друг на друга и сплетались в один узор стада. На ночь отпускал малыша без присмотра, на вольный выпас, к своей дикой маме, братьям и сёстрам. Если мела пурга оленёнок возвращался, хорошо ориентировался на местности, понимал повадки животных, ловил малейшее изменение погоды. Очень быстро в горах вьюга, буран и метель чередовались друг с другом, а через мгновение мог подняться ураган. В лихорадки непогоды серые ночи менялись серыми днями, и оленёнок исчезал всё чаще. Не выдерживал таёжник ожиданий на стойбище и отправился следом за малышом. Обегал все стада, плутая в снежной пелене, искал следы, но вскоре покружив во мгле, встретился с поджидавшим его оленёнком. Похудевшего оленёнка не задрали волки и росомахи, он не ушёл в тайгу к дикому стаду, а упрямо бродил одинокой точкой света по глубокому снегу на вершине горы. Он утаптывал снег и тыкался мордочкой в беспросветный мрак высокого Неба, словно хотел вернуться в родную звёздную семью. Милостивое Небо-мать важенка управляла всем, от чего зависел оленёнок и человек: дождями и засухами, жарой и морозами, удачей в охоте и собирательстве. Небо вставало и останавливалось всё. Никакая сила не заставляла оленёнка кочевать дальше. Если ему что не понравилось на новом месте, он с отличной памятью мог найти обратную дорогу на стойбище. Расстояние и погода роли не играли, но мрачное, без звезд ночное небо, молвило о наступающем времени испытаний. С тусклого неба сыпался снег - временный крах всех надежд. И таёжник заметил слезы в тёмно лиловых глазах оленёнка. Таёжник понимал, что нельзя бесцветному туману разлучать Небо-мать с маленьким сыном. Абсолютно черное Небо сияло во всем своем великолепии и волновало. Темная, совершенно беспросветная бездна ночного неба открывала перспективы достижений. Мрачное и облачное небо вызывало мятеж переживаний. Огненные сполохи в небе со вспышкой падающего большого метеора предвещали радости. Затуманенное, подернутое легкой дымкой небо печалило. Грозовое небо со вспышками молний в черных тучах пугало. Оленёнок мечтал летать в небе во сне и видеть вокруг себя мир, полный чудес и света сияющих звёзд. Преодолевая трудности, возвращался, подождав, пока туман открывал небо с белым просветом освещенное необыкновенно красным солнцем и края бездонных обрывов и пропастей гор. Ясное, чистое Небо-мать устремлялось к олененку, ожидавшему её на пике горы, светилось лазурным цветом, прыгала вокруг оленёнка и облизывала своего сыночка. Розовое небо с ярко горящими звездами и освещенное Луной исполняло заветные желания, и радостно вела сына по сокровенным тропам. Олененок еле поспевал за движением неба, подпрыгивая по заснеженным камням на стройных ножках.
      Преданный друг оленёнок заставлял таёжника признать своё изнеможение перед отражением пульса мироздания. Заставлял явно ощущать окружающую его природу, требовал соблюдения обычаев и спасал человеку жизнь. Лютая пурга заставала таёжника посреди тайги, вдали от чума, оленёнок прижимался к человеку теплым бокам и мог, не замерзая, пережидать непогоду несколько дней. Уникальная шкура оленёнка с волосками пустыми внутри сохраняла нагретый телом воздух. Снежный холмик образовывался на том месте, где остановились застигнутые непогодой кочевники. Пурга стихала, оленёнок и таёжник откапывались и продолжали путь. Прирученный оленёнок прекрасно чувствовал себя в диких условиях, несмотря на суровый климат гор, соблюдал вековые оленьи маршруты. Летом в высокогорье очень жарко, свежий ветер с вершин сдувал мошку и гнус, которые досаждали бедным животным. Зимой холодно, да ещё и дует ледяной ветер со снежных пиков и ледников. Поэтому оленёнок рос, был вынослив, и почти никогда не болел. Он легко участвовал с таёжником в охоте, терпеливо перетаскивал на своей спине по тропам небольшие грузы. С удовольствием белый олененок на своих тонких ножках семенил за таёжником по изгибистым тропинкам, в кротком молчании, путешествуя между мирами.
      Днём оленёнок ходил за таёжником следом, как собачонка, а ночью ложился у входа в жилище - чум. Для таёжника, кочующего поперек хребтов огромных пространств сибирской тайги и горной тундры, оленёнок был не просто прирученное животное. Одна душа была и у таёжника и у оленёнка, одна кочевая жизнь и важная часть культуры. В песнях таёжника оленёнок имел несколько названий. У новорожденного - одно имя, полугодовалого - другое, годовалого - третье и далее. Таёжник упоминал оленёнка переносящего трудные путешествия в лютую стужу и жару во всех мелодиях. В эти счастливые времена таёжник мастерил амулеты с завитками звёзд и небесными знаками Солнца. Небо-мать для него было картиной его жизни. Солнце-олень в небе - вспышка света и разумный центр жизни духа. Первопричина добра сполохом блуждающая по тропинкам оживала в заветных мечтах, дарила смысл и понималась таёжником сутью истины. Распевы про добро сотворённые на узких тропинках и широких путях об улетающем и воскресающем Солнце-олене, о борьбе света и тьмы, о вечной небесной погоне Луны, рассказывали, что из точки света в тумане появились, Солнце, Луна, олени, горы и человек.
      Истинный таежный оленевод по крови, не унывая довольствовался малым, но во мгле серых будней тяжёлого труда совершал ошибки, на мгновения путаясь в шагах, терял из виду разметки и направления. При перевоплощении трудностей мистика озаряла непонятные тропинки судьбы, запутанные в сложном тумане. Сердце таёжника проходило от смятения и сумрака, к ясности и озарению, от бренной суеты сохраняя таёжное оленеводство, обречённое для освоения жизненных пространств тайги. От процветания оленей зависела поддержка традиционного уклада, обеспечивающее уют и счастье в суровых условиях гор. Силы добра поддерживали установленный порядок в природе и зажигали точку света в сердце таёжника. Открывая неведомые дали, вспоминал мифы о событие творения. Влюблённый в тайгу постигал радость дальних странствий, улыбнувшись, доверил свою жизнь природе и пеший странник становился оленным. Честный, открытый и доброжелательный таёжник жизнь проводил, кочуя с места на место с выносливым оленьим стадом, перевозившим за собой весь его скарб. Его тропа была долгим странствием длиною в жизнь по бездорожью Саянских гор. Впереди него по кругу жизни шёл рослый белый олень с огромными ветвистыми рогами. В перемычке мгновений молодой олень точкой света спокойно лежал на снежной вершине, пережидая ночную непогоду. Преобразившись и расширяясь растущим заревом счастливой самоотдачи, творец судьбы бежал по расцветающему Небу, сильными рогами в клочья, разрывая темные мысли и чувства туманов. Небо над ним в пурпурно-розовых лучах солнечного света окрашивалось радостью несбыточного ясного цвета лазури и бирюзы, вплетаясь дрожащей крапинкой в ожившую картину Оленьего Мира, меняя стужу ночи на огонь жизни дня.

III Фестиваль Русского географического общества

Сборник стихов

Книга "Ленточки странствий"

      Книга "Ленточки странствий"

Книга "Ловец Солнца"

• Скачать книгу "Ловец Солнца"
  

В добрый путь

      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич