Счастье звезды высекать. Тофалария
Ранняя заря внезапно запылала, обжигая плечи горных вершин и чистоту Утренней звезды. Под лунным серебром лучами искрясь, ломкий небосвод неспешно обнялся с идущей по реке хрупкою шугой. От счастья затаили дыхание звезды, и сумерки морозного утра задышали свежестью туманной дымки. По краю перевала, оборачиваясь и бросая взгляды во тьму, медленно брели северные олени. В ожидании рассвета рвалось стадо из мрака на волю к мечтательным солнечным видениям. Олени ведали, когда покинуть стойбище, где найти еду и укрыться от ветра. Чтобы себя прокормить, обогреть и одеть, меняя места стоянок, кочевал по горным тропинкам вслед за оленями в раздумьях таёжный человек. Доброжелательные олени ели из его рук, тёрлись носом и облизывали ладони, выпрашивая соль. Таёжник вьюком запрягал оленей и ездил верхом. Слева от Полярной звезды у вершины горы собирал чум из шкур, и твёрдо знал, что он охранитель оленей от злых хищников. Круглый год бродил за стадом с поклажей в тех же условиях, что и предки сотни лет назад.
Красной полосой с розовым блеском перламутра засверкал верхний край светила над начинающей в тумане обретать очертания верхушкой горы. Над мглистой тайгой золотом жарким запылала зарница с догорающим светом бледных созвездий. По пойме звериной реки росомаха брела за стаей волков и в местах охоты добирала остатки их трапез. Росомаха шла по волчьему следу на небольшом удалении параллельным путём и наткнулась на истощенного старого медведя. Безрадостный медведь стоял на задних лапах, прижавшись к поросшему мхом кедру, и жевал древесную кору. Со сломанными когтями и стертыми зубами медведь караулил подбегающий молодs[ оленей, рассчитывая на их наивность. Но ему не везло и без запаса накопленного жира, он не собирался залегать в берлогу зимовать, а вживался шататься. Настигнув медведя, росомаха растащила куски добычи в пустоты в поваленных деревьях. Обнаружив около кладовой свежий след лисицы, перепрятала поживу, втащив её на лиственницу в развилки веток. Опасаясь нападения росомахи, лисица удалилась ловить глухаря. Наевшись птицей и закусив клюквой, лисица из любопытства побрела за таёжником.
Лукаво улыбнулось утреннее солнце и осветило иней первого заморозка. Раздуло счастья искорку в человеческом сердце. Оглядывая оленей поедающих грибы, с надпойменной террасы пошёл таёжник по пружинящему мху болота окаймлённого озером. Осины и березки нарядно осветились лучами восходящего солнца, а на мхах морошка купалась в алмазной росе. С кочки, на кочку перепрыгивая, собирал с болотного стола урожай. Полный с горсточкой туесок спелых ягод нарвал, но не заметил, как от твёрдой земли вглубь застойного болота удалился. Огибая участки открытой воды с зыбкой тиной, и не сворачивая ближе к трясине в самую булькающую топь забрёл. Со стороны ползучей и пустой болотной воды наплыла мутная пелена, и солнце безмолвным туманом закрыла. Оглянулся таёжник, но во мгле не видел тропинку вперёд, ни назад, ни к стаду оленей. Пригляделся таёжник и в тумане заметил лисицу, слушающую тревожные крики маревом захлебнувшейся перелётной птицы. Тревожилась птичка и просила туман потемневшее солнце оставить в покое. Улетая в другие края, терзаемая разлукой птица отчаянно сопротивлялась летящим следом белым метелям и присела отдохнуть. Крылом жемчужной сети тумана касаясь, птица упала в пугающую глубину тины. Птица билась, хрипло кашляла, пытаясь взлететь, да сил не хватало. Таёжник не моргнув, что сам себя сгубит, добрым сердцем птицу от чёрной тины освободил. Взял осторожно руками птаху, и согрел дыханием надежды. Бережно положил птицу за пазуху и сутуло пошёл по трясине. Лицо таёжника осветилось улыбкой, птица обещала возвратиться и предупреждать его о грядущем ненастье своим криком. Болотный туман, крылом разрывая, в высокое небо взлетела птица. По серебристому холоду инея с пика горы охладевшее солнце ей на встречу катилось. На прощанье птица крылом показала выход из проваливающейся топи. С трудом выбирался таёжник в неизбежные мечты, вырываясь из ловушки трясины на каменистые осыпи. Голова кружилась, сердце колотилось, стучало в висках. Чувствовал, что может упасть, но вдруг увидел, что по краю обломков скалы звери шли, опустив головы. Волчья стая, тяжело брела в обратную заводь болота. Вслед за хищниками пересек таёжник трясину и вошел в бурундучную тайгу.
Под стаей рваных облаков золотился бархатный ковёр разнотравья. Набивая сухой травой кладовую кедровых орешков, бурундук учил таёжника узнавать целебные травы, отличая от сорняков. Исцеляющая болезни срезанная трава дурманила запахом медведицу с медвежатами. Зимние запасы разоряли косолапые, и бурундук не в силах был их прогнать, бегал рядом с распушенным хвостом и отчаянно стрекотал. Таёжник сорвал толокнянку - любимую еду медвежат, листья которой напоминали ушки, и выманил шалунов на медвежью тропу. Медвежата взяли медвежьи ушки из рук человека, скаля зубы от кисловато-терпкого вкуса и с аппетитом поедая ягоду. В обмен обещали медвежата, подарить человеку свою звериную силу. Из бурундучной тайги на толокняный чапыжник отправилась медведица, и пушистые бурые комочки побрели медвежьими ушками покормиться. Ветвящийся и стелющийся кустарник красного цвета, с мучнистой мякотью плодов был похож на бруснику, сиял от солнечной радости, и усмирял медведей от разорения запасов мелких зверьков. В зубах держал зверёк веточку с медвежьими ушками, и мимо кладовой бурундука прошла медвежья семья. Вкусная ягода толокнянки дарила зверям с горчинкой грусть осени, а тихий дождь с мокрым снегом свежий след соболя. Вспугнутый чёрный зверек, не искушая судьбу, юркнул в упавший трухлявый ствол. Медвежата обошли ствол до дупла, но соболь заурчал сердито, огнём наливая глаза, побежал на глухариную поляну поднимать оседлую птицу.
Позолотившие листья, радуясь свободе, опадали, кружились и встали на крыло. Подъемы и спуски по перевалам, переходы по нетронутым мхам и моховым болотам за оленями делали человека выносливым. Уход и выхаживание пострадавших зверей, разведение оленей, придавало смысл ходьбе. Сквозь щели облаков шли олени за новыми впечатлениями. Олени переходили к ягельным полянам, в ожидании гона. Быки готовились к жестоким поединкам из-за важенок, чтобы дать жизнеспособное потомство. Пощелкивая копытами в такт ревущему камнепаду, огибая обрывы и ущелья, поднимали головы ввысь, где гордо парил орёл. Сквозь отблеск солнца скользившего обратно в ночь, орёл увидел волков, играющих в охоту на стадо. Во всём обвиняя луну, не разбиваясь на осколки, в затмение спряталось солнце. В потёмках покачивая рогатой головой, олений вожак погнался за волком, и он от оленя изо всех сил побежал по брусничному склону. Орёл сообразил, что матерый зверь не испугался, а заманивал оленя к стае молодняка, где хищники заготовили у обрыва ловушку. Разбиваясь поодиночке, используя кусты и камни, охватывали оленя с разных сторон, стараясь окружить его плотной петлёй. Орёл способный долететь до погасшего солнца, не боялся риска сгореть под луной. Из затемненных небес спикировал на матёрого волка, не мигая посмотрел противнику в глаза и опробовал остроту отточенного когтя. С воем хищник на бегу уклонился от обострённых орлиных когтей, сдирающих с него шерсть, и забыл об охотничьей забаве. Олень осмотрелся, почуяв хищников, выбрался из коварной западни. Измотанный волк кинулся к стае и зарычал, точа когти об острые камни. Орёл не мог согласиться с волком, и они долго спорили, а таежник, полнеба закрывшей луне повернувшись спиною, собирал разбежавшихся оленей в отброшенную тень. Просил луну открыть солнце. В прозрачную прохладу тихо уплыла луна, а солнце засветило, как и прежде. Орёл помешал применить волкам излюбленный прием рвать оленям горло, но уши и ноги, они резанули клыками. Волки вскользь проверяя укусами здоровье стада, не нашли немощных оленей и ушли по болоту. Таёжник обработал раны оленей, зашил шелковой нитью, смазал медвежьим жиром и увёл стадо на покрытую ягелем сопку. Солнце клонилось к закату и горы, качаясь сумрачной стеной, теряли чёткий контур. Размашистым шагом пошёл за цепочкой следов голодной стаи тянувшихся по чернотропу и мелкому снегу на перевал. Ночные звери лязгали зубами, в ожесточенной схватке с чахлым лосем в багульниковых зарослях и после насыщения легли отдохнуть на опадающую хвою лиственничной тайги. Росомаха тихо и медленно подкралась и доела остатки добычи, что волки погрызли. Услышали ли волки таёжника или учуяли, ему было безразлично, он наткнулся на добытую соболем кабаргу и к этому месту, по следу спешила рысь. При появлении более крупного хищника соболь отступил. Рысь никогда не проходила мимо живого соболя и давила его.
Утром беспечное солнце осветило реку и застывший поток ледника, манящие вершины и снежные хребты, узор облаков и волшебные горные сны. От далёких лесных пожаров пришли в кедровую тайгу чуждые медведи, отъевшись шишкой-паданкой, рыли на черничной горе по несколько берлог. Таёжник собрался попробовать спелость кедровых орешков, но шишки росли очень высоко, и достать их руками не удавалось, всякий раз соскальзывал со ствола вниз. Совсем обессилев, он понял, что ему не суждено лакомиться орешками, и загрустил. Белка делая запасы на зиму, ловко лазала по деревьям, где растут вкусные орехи. Солнце созревшие шишки сушило и от легкого покачивания веток белкой, они сами падали. В низком небе кедровка, летящая на восход солнца, криком исходила, и таёжник в спешке собрал сладкую паданку.
Солнце, прилипая к отсыревшим вершинам, приобретало сначала желтоватый, а затем оранжевый и вскоре ласкающий камни красный цвет. Небо вокруг солнца окрасилось в золотистые тона, и таёжник развёл огонь кочевого костра. Встал от подлезающих под руки любопытных оленят с большими и чёрными глазами, застывшими в вопросительном изумлении, и посмотрел перед собой. Он искал счастье, а перед ним сидела волчица. Красивый и крупный зверь с темно-песочной шерстью и твёрдым взглядом. Волки стадо оленей считали своим и далеко чуяли. Ворона слушали - он вокруг стада всегда кружил и каркал об опасности. В капкан попадая, волчица могла лапу себе отгрызть и уйти, не пугало её безудержное пламя костра. Не часто на стойбище без страха волчица выходила к человеку либо в голод, либо в болезни нуждаясь в помощи. Волчица всегда находила пропитание в тайге и на человека, от голода не охотилась. Мужественный таёжник стоял в растерянности, словно лицом к лицу со своей совестью. Он всегда платил за радость и невзгоды чистым золотом своего сердца и никуда не побежал, не показал свой страх и слабость, не повернулся спиной. Хищник бегал гораздо быстрее и таежник, оберегая оленей, решил в случае опасности биться до конца, обязательно победить и выжить, но волчица не показала враждебности к нему, не к стаду. Умное животное слегка отступило, понимая, что закусив губу, бесхитростный таёжник серьезно озадачен своей внутренней сутью. Любую мысль, любое чувство он посылал в свое сердце и очень внимательно слушал его ответ. Наивно верил таёжным поверьям и соблюдал неписаные правила, с тайги лишнего не брал. Обломок таёжного рода пребывал в грусти, жительница тайги пришла к нему и научить высекать в сердце искру радости и не печалиться. Во взметнувшихся до небес горах, учиться понимать и доверяться солнцу и самому себя в истинном свете. В полной чудных тайн тайге ловить удачу и гореть во тьме освещая каждое мгновение. Без устали и страха добывать пропитание и в неведомые дали брести за оленьим стадом в объятья звезд. Со зверями равным быть, как с братьями. В оставляющем трещины сердце, не держать печали. От искр чистого сердца светлей и ближе станут до звёзд поднятые дали. Чистое сердце, озаренное искрой совести способно всю Вселенную вместить и выверять каждый след. В горьком дыму тлеющего костра волчица спиной повернусь, в звёздных сумерках исчезая, и небо как бы коснулось земли. Вечерняя звезда блеснула от радости и таёжник широко улыбнулся. Дикие олени рёвом зазывали важенок. Прирученные быки со спиленными рогами с дикими оленями в борьбу не вступали. Чтобы не ранили и не сцеплялись друг с другом быки, таёжник подрезал рога, собираясь после гона на оленях по первому снегу пушного зверя в тайге промышлять.
Ярким пурпурно-розовым пятном заря сияла, а небо над ней обречённо темнело. Красный свет увеличивался в размерах, спускаясь за золотистую зарю, и превращаясь в узкую полоску. Гасла заря и на ещё светлом небе, разгоралась Вечерняя звезда. На противосолнечной стороне заката ёжилась голубовато-пепельная дымка. Тень Земли сливалась с темнеющим небом, растекалась под холодом встающей луны. Первый заморозок дыханьем стужи заковывал моховую трясину в росистую корочку трепетного инея и хрупкий ледок. Очищенный скрытым светом таёжник в неизбежных мечтах брёл по тропинкам всепрощения и под звёздами засыпал, не споря с воздушной луной. Он умел и знал больше, чем звери, и стал могущественней всех, охотился и посматривал за оленями, чтобы дикие хищники их не съели, и приобрёл главное - искру совести, охраняющую от низких, кривых и напрасных дел. Смыслом утренней и ясной жизни спасала от грязного зла и нежданного бедствия. Для всех таёжных людей Вселенная готовила путеводные звёзды, а до счастья освещённого искрой совести у каждого была своя тропинка.
Содержание |
Сборник стихов
- Солнечное злато
- Серебро луны
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
Книга "Ловец Солнца"
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
