Радужное солнце. Тофалария

Материал из IrkutskWiki
(Различия между версиями)
Перейти к: навигация, поиск
Строка 1: Строка 1:
 
<div class= style="background: #32CD32; border-width: 2px; border-style: solid; border-color: #008000"><font color="white">Тофалария — историко-культурный регион в центральной части горной системы Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями.</font></div>
 
<div class= style="background: #32CD32; border-width: 2px; border-style: solid; border-color: #008000"><font color="white">Тофалария — историко-культурный регион в центральной части горной системы Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями.</font></div>
 
[[Файл:Тофалария. Багульник 6.jpg.jpg]]<br>
 
[[Файл:Тофалария. Багульник 6.jpg.jpg]]<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>В видение по тропинке к свету таёжник искал свой небесный облик и силу духа, выяснял кто он такой, откуда пришел, зачем и как стал кочевником. Блестящим солнцем окрылённый получал чистейшую радость и особый пыл от красоты творений горного мира и отвлеченных размышлений. От восприятия и переживания человеческий разум не в силах был устоять и кочевому сердцу на скалистых тропинках мир гордых вершин открывался по-новому. Трудно перечесть, сколько солнц озарялось на белках и ледниках в его бездонных глазах, как и сказать, сколько существ одухотворять немеркнущей любовью. Искристые звезды хлебала радуга из крутой глубины студёного ручья влажной чащи небесной тайги. Таяло радужное сияние, поднимаясь ближе к восходящему солнцу, и её осколки скупых слез, настоянные на озарённых облаках, выплёскивались на верхний край ледника окаймлённого скалами нагорья. Звёзды счастливого солнцецвета натянутыми лучами искрились в каждой капле упавшей радуги. Холодный мрачный ветер смешивал красочные оттенки жемчужных искр со льдом и россыпью лучей, воплощая радужный плач в блестящие лепестки цветов.
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>В видение к свету перелётная птица искала свой небесный облик и силу духа, выясняла кто она, откуда летит, почему ни о чём не заботится и как стала кочующей. Солнцем окрылённая получала радость и особый пыл от красоты творений мира и отвлечённых размышлений. Ясному разуму и тёплому сердцу мир гордых вершин открывался по-новому. Трудно перечесть, сколько солнц озарялось в её бездонных глазах, сколько звёзд одухотворяла немеркнущая любовь. Радуга в лучах встающего солнца качалась, а созревшие соцветия звезд хлебала глубина ручья. Падая в облака, рассыпалось радужное сияние на осколки скупых слез и выплёскивалось на край ледника окаймлённого скалами нагорья. Быстрокрылые стаи перелётных птиц мерцали в натянутых лучах падающего света - не ведая сожалений. Переменчивый ветер смешивал отставшие тени клятв верности со льдом и россыпью снега, кружил головы друзьям в поисках новых подруг в ослепленном воздушном мире.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>В мутном зеркале льда мелькнул лунный силуэт и погас. Перелётная птица вернулась домой к слиянию истоков Большого Агула входящего в каньон, и с левого берега сошла лавина. Поднимаясь к звездам, сизокрылая птица помнила об оседлых цветах, пробивающихся сквозь скалы и лёд. В чистейший снег одетые горы цветением багульника кружили голову, вдохновляли полёт и очаровывали сердце птицы. Из пустоты через непроходимые дебри цепляясь за жизнь, птица крылом прикрывала ненастье. Птица цвета Утренней звезды прилетела на неприступные скалы к лепесткам благоухающих цветов. Цветы подобные звездочкам Вселенной в объятьях Вечности были тем лучезарным светом в лучах сияющего солнца, к которому стремилась после долгого и трудного перелёта птица. Соцветия заснеженного куста отчаянно расцвели розовым узором, встречая бирюзовый восход, будто понимали быстротечность жизни, обладали мудростью и знали суть.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>В мутном зеркале льда мелькнул лунный силуэт и погас в мире не рожденных душ. Отбившаяся от стаи птица весничка не жалела о призрачном счастье, она словно проснулась от зимней спячки. Птица-сиротка вернулась домой к истоку Большого Агула входящего в каньон, а с левого берега сошла незваная лавина. Поднимаясь к звездам, доверчивая птица помнила об оседлых цветах, прорастающих сквозь скалы и лёд. Через непроходимые дебри, цепляясь за жизнь, мудрая птица крылом разрывала горечь ненастья. Птица цвета Утренней звезды на неприступных скалах в оголенных ветвях багульника стала учиться вить гнездо. В бирюзовом восходе встречая птицу, соцветия заснеженного куста расцвели розовым узором, будто поняли быстротечность времени. Подобно звездочкам вселенной в объятьях мгновения целой вечности цветы сияли в лучезарном свете солнца лёгкой дымкой не сбывшихся снов.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>В алеющем свете зари расцветал куст багульника на фоне миражей далеких заснеженных горных вершин. Солнце было для него желанно, а тень пугала. Он знал, что такое холод и жажда, оттаивая, ценил меру и время солнца. Рассекая крылом серую пелену тумана, перелётная птица тревожно пела. Неожиданно пробился луч солнца, и небо не плача открыло тайну горизонта ледового поля. Доверчиво смотрела птица на незыблемо прекрасное сияние лучей восходящего солнца в ладонях небесных радуг и дышала полной грудью ветром. Небо всплакнуло и заморосило набегающей стылой слезой. Солнце умылось и сквозь слёзы засветило, согревая горы лучами. Вместе с восходом солнца просыпались ледник и камни, сжигая остатки сомнений в проталинах и полыньях. Пики гор озарились яркими пылающими рассветными красками с золотистым оттенком дивных скал и льда, устремлённых к небу из недр тьмы. Утренние лучи, падая на напитанные весенними слезами усталые камни и талый лёд, разлуки горечь растворяли. Выше поднималось солнце, и проявлялась нежность гор - цветы и юркая птица в лепестках гнездо себе вила. Ласкало солнце, и обмякший поток ледника питал корни прекрасного цветка и поил птицу. Украдкой рыжая лисица скалистой тропинкой спешила на водопой. Отряхивая росные крылышки, птица наполняла жизненной силой и отчаянным напором пространство вокруг камня и льда. Снежные вершины в солнечном свете цветов словно ожили, возвращая вновь в простор безысходность притяжения. Даже величественный и яркий ледник поблек рядом с этим пробуждающим мощь живым существом. Цветы похожие на вешний блеск солнца сияли всеми цветами радуги, притягивая к своим корням лёд и камни и благоухали. Живущие на суровых камнях и льдах цветы наполняли горы дивным ароматом любви и под солнцем простирались. Солнце жизни, заметив рядом с собой глаза неземного цветка, иногда беседовало с ним. Озаряясь небесными очами, лепестки несравненной красоты взамен дарили восхитительные мечты. На тонких стебельках прекрасные розовые цветы тянулись к золотым оттенкам лучей. Солнце здоровалось с цветком каждое утро и дарило ему частички своего света и заботу, ничего не требуя взамен. Светлое солнце нежно вкладывало свой светлый лучик в чашечку скромного цветка. Тёплый лучик весеннего рассвета перелетал с одного розового лепестка на другой. Луч цветок согрел, радовался, смеялся в объятиях лепестков и светился от счастья. Пролетая над пленной вязью теней от лепестков, тончайший лучик грустил и в раздумье смотрел на птицу. От лучистой смелости шире раскрывались лучезарные лепестки цветка, наполняя воздух ароматом. С умиленною лаской ответной встречал цветок горячему лучу светила. Прекрасные и чистые капельки росы, маленькими осколками радуг сверкали на лепестках, а листья светились изумрудным сиянием. Тени и промежутки между лепестками из синевы вытягивали нити радуг. Удивлённое солнце, слегка улыбаясь. С широкой душевностью и большой добротой цветок стряхивал с листиков капельки чудесной росы влюбленной в густой туман утреней зари на серый камень, чтобы он в окружении талого снега сверкал ярче. Молчаливый камень не дал трещину в сыром леднике и под слезой росы, его хранил источник любви, даривший радость и ощущение соприкосновения с прекрасным. Ослепительно белый снежный покров ледника отражал на цветы половину лучистой силы, приходящей от солнца. При изменении солнечного света цветок напитывался солнечным обаянием, вбирая бесконечные просторы. Ледник под действием силы тяжести и принимал форму потока, купола или плавучей плиты, рассекал глубокие поперечные трещины и вызывал ледопад. Цветок прятал от солнца под покрывалом из листьев часть ледника, его верхушку. Величественный и спокойный ледник узким языком скользил по ложу из твердых каменных пород, и по другим слоям льда смыкая старые трещины.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>В алеющем свете зари расцветал куст багульника на фоне далеких заснеженных вершин. Солнце было для него желанно, а тень пугала. Он знал, что такое холод и жажда, оттаивая, ценил меру и время солнца. Рассекая крылом серую пелену тумана, птица тревожно пела про оставшиеся в сердце раны. Неожиданно пробился луч солнца, а заплаканное небо не стало лить напрасно слёзы о любви на ледовое поле. Доверчиво смотрела птица на незыблемое сияние лучезарного солнца в ладонях небесных радуг и полной грудью вдыхала ветер. Душа всхлипнула стылой слезой, вновь наполняясь материнской любовью. Умытое солнце сквозь слёзы всходило, пробуждая ледник и камни, сжигая остатки печали в проталинах и полыньях. Пики гор озарились оттенком надежды, устремляясь к небу из недр тьмы. Напитанные весенними слезами усталые камни и талый лёд, грусть разлука растворяла. Выше поднималось солнце е миру не рождённых душ, а юркая птица в лепестках цветов из радости и счастья вила гнездо.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Далеко внизу полыхнула гроза, а птица ловила дыханье ветра. Зависая прямо над ледником, птица крылом закрыла светило, но солнце поднялось выше, и горы улыбнулись цветами. Талая вода, скопилась на поверхности льда, сгустила солнечные лучи и направляла теплую мощь вглубь ледового поля, прожигая лёд. Марево окутало солнцу глаза, и оно сощурило взор удивленный. Ему показалось, что багульник - это просто цветы, но на снегу они шевелились. С трепетом, расцветая на леднике и грузных глыбах, будто раздвигая горные хребты с места, цветы учись быть сильными телом и духом. Твёрдый лёд слабел и растекался, нежные лепестки крепли и изменяли события. Неподвижно смотрело солнце на широкий круг отвесных скал под собой, а цветы были выше холодной дрожи под бездонным небом, поражая воображение слегка серебристой изморози камней с серыми пятнами лишайника. Багульник чудесно преломлял солнечный свет на множество ярких крапинок, пробуждая прекрасные чувства своим совершенством. Бедным и печальным становился лёд и камни без нежного и яркого, привередливого и чрезвычайно прекрасного мира цветов. Холод и жара, лёд и цветы, зрелость и юность, ночь и день - эти несходства дополняли друг друга до единого целого. Никто из них большой и малый, лучший и худший, сильный и слабый не нарушал равновесие мира гор, но за птичьим гнездом следил ястреб.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Ласкало солнце обмякший поток ледника, а он питал корни цветка и поил птицу. Из лисьей норы рыжая плутовка выходила на водопой и украдкой смотрела на птицу. Отряхивая росные крылышки, птица наполняла жизненной силой пространство вокруг камня и льда. В солнечном свете цветов словно ожили куропатки, по ложному следу пуская волков. Ледник поблек рядом с выгибающими крылья глухарями и тетеревами, спорившими о смысле жизни. Цветы похожие на блеск солнца сияли всеми цветами радуги, притягивая к своим корням токующих птиц и благоухали. Птицы наполняли суровые горы дивным ароматом весны, а под солнечным светом нежились. Солнце жизни, смотрело на цветы глазами перелётных птиц, иногда беседовало с ним. Озаряясь небесными очами, лепестки несравненной красоты взамен дарили восхитительные мечты. На тонких стебельках прекрасные розовые цветы тянулись к золотым оттенкам лучей, а солнце дарило частички своего света и заботу, ничего не требуя взамен. Солнце касалось светлыми лучами лепестки цветка, а вселенная стонала - ревнуя. Тёплые лучи рассвета перелетали с одного лепестка на другой - вышивая птичью люльку. Птица в объятиях лепестков радовалась, смеялась и светилась от счастья. Пролетая над пленной вязью теней от лепестков, тончайший лучик грустил и в раздумье смотрел на птицу. От лучистой смелости шире раскрывались лучезарные лепестки цветка в птичью колыбель. С умиленною лаской ответной встречала птица горячему лучу заката. Прекрасные и чистые капельки росы, маленькими осколками радуг сверкали на лепестках, а листья светились изумрудным сиянием. Тени лепестков, боясь ненароком птицу спугнуть, вытягивались в нити радуг, Днём солнце, раскинув могучие крылья, подобно птице, высиживало яйца, а ночью луна бессонным глазом следила, чтобы не подложила пурга в гнездо кукушонка.<br>  
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Кочующая птица вилась над обожжённой молнией скалой, где цветы не росли и не цвели. Сопротивлялась птица, как могла в грустном мире сумрачных теней глубокого ущелья, сжатого скалистыми бортами мрачных туч. Кружилась голова, цветы закрыли глаза, и прикрылась крылом птица. Мутные тени в сверкающих пятнах света, всё равно остались перед очами, но не верила птица в конец света. Вешняя птица пересаживала цветы с лугов, и неотрывно смотрели лепестки цветов в небо, сливаясь воедино с дивным светом, но солнце в каньоне появлялось только на мгновение. Птица ухаживала за цветами, а тени и свет как бы ложились друг на друга, слившись в один невиданный мир, и тучи отступили с вершин скалистых гор. Все мыслимые и не мыслимые пределы обрели невероятную глубину и прозрачность. Мир цветов увеличил пространство в хитросплетении световых очертаний полёта птицы, несмотря на то, что до ощущения бескрайности линий мира ущелью было далеко.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Обнимая небо, цветок питался солнечным обаянием, а ледник рассекал глубокие трещины ледопадом. Солнце и луна укрывали гнездо, а птица выкармливала не рожденные души на вершине ледника. Ледник искал силы оторваться от земли, но скользил по ложу из тягот невзгод, а слоями льда смыкал трещины огорчений. Встрепенулась птица чарующей силой, а сердце в её груди с натугой забилось. Внизу полыхнула гроза, а глухая кукушка и переходной зверь ловили дыханье ветра. Зависая над ледником, птица прилетала обратно в гнездо оставлять перо, как частицу нежности, а солнце взлетало. Талая вода под солнечными лучами прожгла ледового поля. Марево окутало солнцу глаза, а оно сощурило взор удивленный. Ему казалось, что цветы подрезают крылья птице, а она не хотела сама улетать. Твёрдый лёд слабел, а очистившись от переживаний - душа птицы больше не знала сомнений. Неподвижно смотрело солнце на широкий круг гнезда на отвесной скале, а птица была выше холодной дрожи под бездонным небом, осветившим путь отпускаемым душам. Помогая рождающимся душам не сбиться с пути, солнце преломляло свет на множество ярких крапинок, пробуждая прекрасные чувства своим совершенством. Бедным и печальным становился лёд и камни без нежного мира цветов. Холод и жара, лёд и цветы, ночь и день - эти несходства дополняли друг друга до единого целого. Никто из них большой и малый, лучший и худший, сильный и слабый не нарушал равновесие мира нарождённых душ, но за птичьим гнездом следил чёрный ястреб.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Не спеша низкое солнце опускалось к белой тесьме снежных вершин, а цветок следил за ним взглядом. Не хватило дня цветку любить светило, а ледник вершиной упёрся в небо, сохраняя форму вертикальной стены, цепляясь за краешек солнца. В открытую щель между вышитой снегом нитью вершин и облаков ледяной пыли солнце сползало к красному закату увеличивая тени вослед и в косых лучах ярко золотились каменные обрывы. Охладевшее небо синими, оранжевыми и фиолетовыми тонами тянулось над узкой полоской острых скал подсвеченных заходящим солнцем. Пурпурный закат отражался на поверхности чистого льда, и тускнело раскалённое красное солнце, постепенно во тьму окунаясь. На границе лучей и теней мельчайшие детали лепестков становились неясными. Сквозь лунный рассвет на снежных пиках померк горизонт, но невинный цветок и чистая радуга вспыхнули ярким алым светом упавших косых лучей. В ночных оттенках необычайно хрупкие лепестки отраженного света сливались в дивно сияющее пятно куста и отразились в бурной воде талого ручья. Капельки от суеты распадались на брызги, искрами играя в закатных лучах, и зубами лязгнула устремленная к добыче росомаха.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Птица прятала гнездовье на обожжённых молнией утёсах, где росли и цвели сильные цветы. Крыльями боролась с тенями ущелья, сжатых скалистыми бортами мрачных туч. Кружилась голова, цветы закрыли глаза, прикрылась перьями птица. Мутные тени в сверкающих пятнах света, остались перед очами, но не верила птица в закат солнечного гнездилище. Сливаясь воедино с дивным светом, птица переносила души с небес в гнездо, а они жалели, что летать не умели. Согнав печаль, птица не подпускала в солнечные души грусть, а тени и свет ложились друг на друга, слившись в один нарождающийся мир. Все не мыслимые пределы обрели невероятную глубину и прозрачность. Золотые лучи растворили тень в сплетении очертаний ничьей звезды светившей самой себе.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Нездешняя птица в лёгких сумерках темно-синие горы погружала в сон. С вечерней прохладой солнце медленно угасало в седом тумане. В желтовато-бежевых небесах птица ловила взглядом последний луч заходящего солнца. Багряный закат отгорел, и внезапно цветок стал одиноким. Мгла сгущалась на седловине ледника между рёбер двух сонно ссутулившихся вершин. На небе наслаждаясь покоем, появилась Вечерняя звёздочка, и перед ошеломлённым цветком в бесконечной дали, покрытой паутиной созвездий, нелепо мерцал лунный ободок. Солнцем согретый цветок друг рассвета в темноте поблёк, но хранил и отражал свет в лунную сторону, словно скучную тень эхо. За птицей летело эхо, а тень ползла впереди, выпуская на волю огорчения. В бегущей воде скользнул чудесным миражом лунный лепесток сил набраться и новой жизнью звёзды склонились в реку. Заплутавшие звёзды на лунных бороздках узоров льда вторили эхом, повторяя ошибки холода. Взлелеянный лунной подсветкой цветок наклонился к силуэтам скалистых гор и не отбрасывающая теней минувшего капля росы на лепестке, заблистала жемчугом радости. Лунная птица клевала упавшие наземь росные капли со звёздным отражением и тайным почерком учила цветок говорить с камнями и с поэтическим слухом читать сердца лунную грусть точащей когти рыси.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Низкое солнце по чудесному кругу опускалось к белой тесьме снежных вершин, а птица на родном гнезде насиживать начинала с третьего яйца. Хищная ласка разоряла гнездо, а птица гнездовалась повторно рядом с птицей зарянкой. Ворона в клюве уносила яйцо, а дятел расклёвывал скорлупу. Не выдержав порывов ветра, часть гнезда разрушилась, а сойка поедала кладку. Тошнило птицу от голода, а сыч отгонял ящериц от гнезда. Сорока караулила выщипать перья птице. Ледник вершиной упёрся в небо вертикальной стеной, а птице хватило сил пережить напасти и ненастье. В повторной кладке производя на одно яйцо меньше. В открытую щель между вышитой снегом нитью вершин и ледяной пылью солнце сползало к красному закату увеличивая тени вослед и в косых лучах золотились падающие перья. Охладевшее небо тянулось над узкой полоской острых скал подсвеченных заходящим солнцем. Пурпурный закат отражался на поверхности чистого льда, и тускнело раскалённое солнце, постепенно во тьму окунаясь. На границе лучей и теней ледника выжигала луна разноцветные звезды. Сквозь лунный рассвет на снежных пиках померк горизонт, но невинный цветок и чистая радуга вспыхнули ярким алым светом упавших косых лучей. Бросив назад взгляд на оттенки хрупких лепестков отраженного света слитых в сияющее пятно куста и отражённого в воде талого ручья. Капельки от суеты распадались на брызги, искрами играя в закатных лучах. Чёрный ястреб полетел на закат, зубами лязгнула росомаха - не разрушив птичье счастье.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Птица за собственной тенью следила. Взмахнула крылом лунная птица, но от тени цветка никуда не полетела. Эхо громко кричало птице в ухо, что не спрячется от досады тень и к ней вернётся светило. Сомнения внутри лепестка, переполнили родник ледника, и талая вода долгого ключа потекла на струе водопада. По снежному руслу скованного ручья стылая струя гнала россыпи золотых впечатлений к расчищенной полынье чувств. Нахохлившиеся лепестки немой тоской боролись с инеем, нежно свернувшись, смотрели через изморозь и сплошные мокрые наледи вперёд, к своей цели - лунному рассвету. Камни опалённые полуденным солнцем, после заката долго согревали лепестки и дарили надежду пережить заморозки лунной ночи. Под ледяным лунным дыханьем цветок не забывал о свете на серебре влажных камней, но радужные крылья птицы зависли в отражение встречающей мечты, и полумрак задрожал на вершине снежно-ледового поля. Лёд у кромки свежей воды улыбнулся мигающим звездам, и опустивший лепестки цветок вдохнул эту прохладу. Сквозь цветущий розовым цветом бисер ярко мерцающих росистых капель щедро осыпавших лепестки и словно стайка птиц, с небес падали звезды. Лунная птица, озаряя мир неземной красоты, не меняла свой первозданный облик и не теряла силы воли. С воззрения небесной тайги, окрылённая видениями теней, эхо и отражения, птица осознала, что под лучезарным светом можно быть бесстрашной. К заметённым снежной пыльцой звездным осыпям отодвинулся рыхлый ледник. Когда некуда уходить - то можно остаться, решил лилово-розовый цветок, одеваясь в звёздные искры, терпеливо ожидал золотой луч восходящего солнца.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Птица в лёгких сумерках темно-синие горы погружала в сон. С вечерней прохладой солнце медленно угасало в седом тумане, а за крыльями горькое горе вихрилось. В небесах птица ловила взглядом последние солнечные души. Багряный закат отгорел, и внезапно птице стало одиноко в шатающемся гнезде. Мгла сгущалась на седловине ледника между двух сонно ссутулившихся вершин. Над покоем гнезда появилась Вечерняя звёздочка и в бесконечной дали, покрытой звёздами, нелепо замерцал лунный ободок. Солнцем согретая птица подруга рассвета в темноте поблекла, но хранила лунный свет, словно скучную тень эхо. За птицей летело эхо, а тень ползла впереди, выпуская на волю огорчения. В бегущей воде скользнул миражом лунный лепесток сил набраться, а звезда склонилась к красоте крылатой печали. Заплутавшие души на лунных узорах вторили эхом, повторяя ошибки холода. Взлелеянный лунной подсветкой цветок наклонился к силуэтам скалистых гор и не отбрасывающая теней минувшего капля росы на лепестке, заблистала жемчугом радости. Лунная птица клевала упавшие росные капли и вникала в грусть точащей когти росомахи.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Звёздный ветер движущихся теней расправил крылья лунной птице в характерные черты облика небесного. На разделе двух миров одухотворённая страница из марева сновидений и прорицаний небесной тайги нежным заревом зажгла рассвет. Невесомо и послушно пройдя через прозрачную границу лепестков, свет отразился на крыльях птицы. Небесная высь, приближаясь к вершине ледника, становилась видимой, и цветок поднял свои лепестки. Тропинка, изгибаясь изысканным узором меж льда и камней, осветилась так красочно, словно по ней можно было войти прямо в золото восхода. Росным утром умытый ледник слепил глаза белизной встречной радуги. Утопая в россыпи розовых оттенков и переливах ранней радости новой зари, в цветке проснулась чистая слезинка светлой жизни. Восхищая ласковое солнце, нежно сыпал светящиеся блики на побледневший лунный свет. Приветствуя солнце, роса собирала солнечные лучи и отсвечивала переливчатой радугой. Сбылась мечта цветка и яркое солнце нашло свою радугу, совершая чудеса, не отпускало её из объятий. Светящиеся солнце, сыпало многоцветные отблески, излучаясь росинкой вечности. Вновь нарождалось в лепестках сверканием одаряющих счастьем россыпей лучей радужных солнц, в которых вешняя птица нетерпением дожидалась нового перелёта.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Луна высиживала небесные яйца, а птица за собственной тенью следила. Взмахнув крылом, в тени цветов души хранила птица – распластав перья на крыльях. Эхо - помощница громко кричало птице в ухо, что не спрячется от досады тень, а в верхний мир к не рождённым душам вернётся светило. Сомнения внутри луны, переполнили родник ледника, а талая вода долгого ключа текла на струе водопада. По снежному руслу стылая вода гнала россыпи золотых впечатлений к расчищенной полынье чувств. Нахохлилась сова, а соболь с тоской свернулся в изморозь. Ястреб рухнул с высоты, а рождающаяся душа проклевывала скорлупу. Вылупившийся из яйца птенец искал, где же мать и кто отец, а видел заходящую луну и встающее солнце. Опалённый лунным отблеском птенец не пил воды. Стряхивала луна с лепестков капельки росы в туман утреней зари, птенцу показывая, как клевать небесную сладость. Жёлтым клювом птенец глотал росные слезы. В каждой росинке отхлёбывал звёздного неба дольку, а птица терпеливо приносила ему земной корм. В сравнение с лунным даром птицы крохи из лужи были безвкусны. Глупыш-птенец без острых перемен скучал, а выбирая крылатую судьбу, начал жизнь с полёта. Покидая мать, птенец смело выпал из пелёнок родного гнезда к звёздам. В полете раскрыл не оперившиеся крылья, а мысль летела вперёд него, на миг, превращаясь в луну и солнце достигающих бескрайних высот. Взлетел в новую жизнь птенец, но падал вниз, не улетая к сиянием удачи. Сберегли птенца объятия цветов багульника и сломанные ветки. Он не разбился, а оглянулся - кругом суета, впереди - пустота, клюв кривила душа, но заметил в небесах отсутствие матери. Шершавый ветер в перьях плакал от бессилия, а по телу бежала дрожь. Под ледяным дыханьем луны упавший из гнезда с надломленным крылом птенец искал спасение. Птица-мать не прилетала слишком долго. Ослаб накал душевной страсти, а надежды выжить не осталось. Тихо и жалобно пищал птенец, ожидая конец. Прозябая на влажных камнях, забывал про надлунный свет, но материнские крылья птицы втащили птенца на торчащие прутья гнезда.<br>
 +
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Зависнув в отражении встречающей мечты, носила пресную еду, а дарила доброту и душа птенца пришла в себя. Печаль разорванная в клочья родительским счастьем наполнила сердце птицы, а в полумраке ледового поля горностай облизнул усатую морду. Лёд у кромки воды улыбнулся мигающим звездам, а опустивший лепестки цветок вздохнул облегчённо. Сквозь цветущий розовым цветом бисер ярко мерцающих росистых капель щедро осыпавших лепестки и словно стайка промчавшихся душ, с небес падали звезды. Птица, озаряя мир неземной красоты, не меняла свой первозданный облик и не теряла силы воли. Она знала крепче жизни - мудрое страдание. С воззрения небесной тайги, окрылённая видениями теней, эхо и отражения, птица осознала, что под лучезарным светом можно быть бесстрашной. К заметённым снежной пыльцой звездным осыпям отодвинулся рыхлый ледник. Оставив прошлую неудачу, птенец осознал: если рано летать - то можно остаться. В момент прозрения решил птенец, одеваясь в звёздные искры, терпеливо ожидать луч восходящего солнца.<br>
 +
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Звёздный ветер летающих теней расправил крылья лунной птице в облик небесный. На разделе двух миров страница из марева сновидений небесной тайги нежным заревом зажгла рассвет. Невесомо пройдя через прозрачную границу звезд, свет отразился на крыльях птицы. Небесная высь стала видимой, а цветок приподнял лепестки над птенцом. Тропинка, изогнулась меж льда и камней, осветилась прямо в золото восхода. Росным утром умытый ледник слепил глаза белизной, утопая в россыпи розовых оттенков ранней зари, а в цветке проснулась чистая слезинка светлой радости. Восхищая ласковое солнце, нежно сыпал светящиеся блики на побледневший лунный свет, радугой радуясь новорождённой душе. Приветствуя солнце, роса собирала солнечные лучи и отсвечивала переливчатой радугой. Сбылась мечта цветка и яркое солнце нашло свою птицу, совершая чудеса, не отпускало её из объятий. Светящиеся солнце, сыпало многоцветные отблески, излучаясь росинкой вечности. Озарялось счастьем россыпь лучей радужных солнц, а голая душа  неоперившегося  птенца нетерпением дожидалась нового перелёта искать свою стаю.<br>
  
 
[[Файл:Тофалария. Солнце-Тайга 33.jpg.jpg]]<br>
 
[[Файл:Тофалария. Солнце-Тайга 33.jpg.jpg]]<br>
Строка 50: Строка 52:
 
[[Файл:Багульник. Нижнеудинск. Саяны.11.jpg.jpg]]<br>
 
[[Файл:Багульник. Нижнеудинск. Саяны.11.jpg.jpg]]<br>
 
== Книга "Ловец Солнца" ==
 
== Книга "Ловец Солнца" ==
 +
* [http://ellibnb.library.isu.ru/virtualpresentations/Rusin2.pdf Читать книгу "Ловец Солнца"]<br>
 
[[Изображение:Тофалария. Тайга-Шаман 49.jpg.jpg]]<br>
 
[[Изображение:Тофалария. Тайга-Шаман 49.jpg.jpg]]<br>
 
* [https://drive.google.com/open?id=12u4uAri1A7jvJ0bLpClhypFG7AbJEJ6y Скачать книгу "Ловец Солнца"]<br>
 
* [https://drive.google.com/open?id=12u4uAri1A7jvJ0bLpClhypFG7AbJEJ6y Скачать книгу "Ловец Солнца"]<br>
Строка 55: Строка 58:
  
 
== В добрый путь ==
 
== В добрый путь ==
[[Файл:Тофалария. Уда-Тайга 21.jpg.jpg]]<br>
+
[[Файл:Тофалария. Прирученный олененок. 3.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
<br>
 
[[Файл:Багульник. Нижнеудинск. Саяны.26.jpg.jpg]]<br>
 
[[Файл:Багульник. Нижнеудинск. Саяны.26.jpg.jpg]]<br>

Версия 18:21, 17 апреля 2020

Тофалария — историко-культурный регион в центральной части горной системы Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями.

Тофалария. Багульник 6.jpg.jpg
      В видение к свету перелётная птица искала свой небесный облик и силу духа, выясняла кто она, откуда летит, почему ни о чём не заботится и как стала кочующей. Солнцем окрылённая получала радость и особый пыл от красоты творений мира и отвлечённых размышлений. Ясному разуму и тёплому сердцу мир гордых вершин открывался по-новому. Трудно перечесть, сколько солнц озарялось в её бездонных глазах, сколько звёзд одухотворяла немеркнущая любовь. Радуга в лучах встающего солнца качалась, а созревшие соцветия звезд хлебала глубина ручья. Падая в облака, рассыпалось радужное сияние на осколки скупых слез и выплёскивалось на край ледника окаймлённого скалами нагорья. Быстрокрылые стаи перелётных птиц мерцали в натянутых лучах падающего света - не ведая сожалений. Переменчивый ветер смешивал отставшие тени клятв верности со льдом и россыпью снега, кружил головы друзьям в поисках новых подруг в ослепленном воздушном мире.
      В мутном зеркале льда мелькнул лунный силуэт и погас в мире не рожденных душ. Отбившаяся от стаи птица весничка не жалела о призрачном счастье, она словно проснулась от зимней спячки. Птица-сиротка вернулась домой к истоку Большого Агула входящего в каньон, а с левого берега сошла незваная лавина. Поднимаясь к звездам, доверчивая птица помнила об оседлых цветах, прорастающих сквозь скалы и лёд. Через непроходимые дебри, цепляясь за жизнь, мудрая птица крылом разрывала горечь ненастья. Птица цвета Утренней звезды на неприступных скалах в оголенных ветвях багульника стала учиться вить гнездо. В бирюзовом восходе встречая птицу, соцветия заснеженного куста расцвели розовым узором, будто поняли быстротечность времени. Подобно звездочкам вселенной в объятьях мгновения целой вечности цветы сияли в лучезарном свете солнца лёгкой дымкой не сбывшихся снов.
      В алеющем свете зари расцветал куст багульника на фоне далеких заснеженных вершин. Солнце было для него желанно, а тень пугала. Он знал, что такое холод и жажда, оттаивая, ценил меру и время солнца. Рассекая крылом серую пелену тумана, птица тревожно пела про оставшиеся в сердце раны. Неожиданно пробился луч солнца, а заплаканное небо не стало лить напрасно слёзы о любви на ледовое поле. Доверчиво смотрела птица на незыблемое сияние лучезарного солнца в ладонях небесных радуг и полной грудью вдыхала ветер. Душа всхлипнула стылой слезой, вновь наполняясь материнской любовью. Умытое солнце сквозь слёзы всходило, пробуждая ледник и камни, сжигая остатки печали в проталинах и полыньях. Пики гор озарились оттенком надежды, устремляясь к небу из недр тьмы. Напитанные весенними слезами усталые камни и талый лёд, грусть разлука растворяла. Выше поднималось солнце е миру не рождённых душ, а юркая птица в лепестках цветов из радости и счастья вила гнездо.
      Ласкало солнце обмякший поток ледника, а он питал корни цветка и поил птицу. Из лисьей норы рыжая плутовка выходила на водопой и украдкой смотрела на птицу. Отряхивая росные крылышки, птица наполняла жизненной силой пространство вокруг камня и льда. В солнечном свете цветов словно ожили куропатки, по ложному следу пуская волков. Ледник поблек рядом с выгибающими крылья глухарями и тетеревами, спорившими о смысле жизни. Цветы похожие на блеск солнца сияли всеми цветами радуги, притягивая к своим корням токующих птиц и благоухали. Птицы наполняли суровые горы дивным ароматом весны, а под солнечным светом нежились. Солнце жизни, смотрело на цветы глазами перелётных птиц, иногда беседовало с ним. Озаряясь небесными очами, лепестки несравненной красоты взамен дарили восхитительные мечты. На тонких стебельках прекрасные розовые цветы тянулись к золотым оттенкам лучей, а солнце дарило частички своего света и заботу, ничего не требуя взамен. Солнце касалось светлыми лучами лепестки цветка, а вселенная стонала - ревнуя. Тёплые лучи рассвета перелетали с одного лепестка на другой - вышивая птичью люльку. Птица в объятиях лепестков радовалась, смеялась и светилась от счастья. Пролетая над пленной вязью теней от лепестков, тончайший лучик грустил и в раздумье смотрел на птицу. От лучистой смелости шире раскрывались лучезарные лепестки цветка в птичью колыбель. С умиленною лаской ответной встречала птица горячему лучу заката. Прекрасные и чистые капельки росы, маленькими осколками радуг сверкали на лепестках, а листья светились изумрудным сиянием. Тени лепестков, боясь ненароком птицу спугнуть, вытягивались в нити радуг, Днём солнце, раскинув могучие крылья, подобно птице, высиживало яйца, а ночью луна бессонным глазом следила, чтобы не подложила пурга в гнездо кукушонка.
      Обнимая небо, цветок питался солнечным обаянием, а ледник рассекал глубокие трещины ледопадом. Солнце и луна укрывали гнездо, а птица выкармливала не рожденные души на вершине ледника. Ледник искал силы оторваться от земли, но скользил по ложу из тягот невзгод, а слоями льда смыкал трещины огорчений. Встрепенулась птица чарующей силой, а сердце в её груди с натугой забилось. Внизу полыхнула гроза, а глухая кукушка и переходной зверь ловили дыханье ветра. Зависая над ледником, птица прилетала обратно в гнездо оставлять перо, как частицу нежности, а солнце взлетало. Талая вода под солнечными лучами прожгла ледового поля. Марево окутало солнцу глаза, а оно сощурило взор удивленный. Ему казалось, что цветы подрезают крылья птице, а она не хотела сама улетать. Твёрдый лёд слабел, а очистившись от переживаний - душа птицы больше не знала сомнений. Неподвижно смотрело солнце на широкий круг гнезда на отвесной скале, а птица была выше холодной дрожи под бездонным небом, осветившим путь отпускаемым душам. Помогая рождающимся душам не сбиться с пути, солнце преломляло свет на множество ярких крапинок, пробуждая прекрасные чувства своим совершенством. Бедным и печальным становился лёд и камни без нежного мира цветов. Холод и жара, лёд и цветы, ночь и день - эти несходства дополняли друг друга до единого целого. Никто из них большой и малый, лучший и худший, сильный и слабый не нарушал равновесие мира нарождённых душ, но за птичьим гнездом следил чёрный ястреб.
      Птица прятала гнездовье на обожжённых молнией утёсах, где росли и цвели сильные цветы. Крыльями боролась с тенями ущелья, сжатых скалистыми бортами мрачных туч. Кружилась голова, цветы закрыли глаза, прикрылась перьями птица. Мутные тени в сверкающих пятнах света, остались перед очами, но не верила птица в закат солнечного гнездилище. Сливаясь воедино с дивным светом, птица переносила души с небес в гнездо, а они жалели, что летать не умели. Согнав печаль, птица не подпускала в солнечные души грусть, а тени и свет ложились друг на друга, слившись в один нарождающийся мир. Все не мыслимые пределы обрели невероятную глубину и прозрачность. Золотые лучи растворили тень в сплетении очертаний ничьей звезды светившей самой себе.
      Низкое солнце по чудесному кругу опускалось к белой тесьме снежных вершин, а птица на родном гнезде насиживать начинала с третьего яйца. Хищная ласка разоряла гнездо, а птица гнездовалась повторно рядом с птицей зарянкой. Ворона в клюве уносила яйцо, а дятел расклёвывал скорлупу. Не выдержав порывов ветра, часть гнезда разрушилась, а сойка поедала кладку. Тошнило птицу от голода, а сыч отгонял ящериц от гнезда. Сорока караулила выщипать перья птице. Ледник вершиной упёрся в небо вертикальной стеной, а птице хватило сил пережить напасти и ненастье. В повторной кладке производя на одно яйцо меньше. В открытую щель между вышитой снегом нитью вершин и ледяной пылью солнце сползало к красному закату увеличивая тени вослед и в косых лучах золотились падающие перья. Охладевшее небо тянулось над узкой полоской острых скал подсвеченных заходящим солнцем. Пурпурный закат отражался на поверхности чистого льда, и тускнело раскалённое солнце, постепенно во тьму окунаясь. На границе лучей и теней ледника выжигала луна разноцветные звезды. Сквозь лунный рассвет на снежных пиках померк горизонт, но невинный цветок и чистая радуга вспыхнули ярким алым светом упавших косых лучей. Бросив назад взгляд на оттенки хрупких лепестков отраженного света слитых в сияющее пятно куста и отражённого в воде талого ручья. Капельки от суеты распадались на брызги, искрами играя в закатных лучах. Чёрный ястреб полетел на закат, зубами лязгнула росомаха - не разрушив птичье счастье.
      Птица в лёгких сумерках темно-синие горы погружала в сон. С вечерней прохладой солнце медленно угасало в седом тумане, а за крыльями горькое горе вихрилось. В небесах птица ловила взглядом последние солнечные души. Багряный закат отгорел, и внезапно птице стало одиноко в шатающемся гнезде. Мгла сгущалась на седловине ледника между двух сонно ссутулившихся вершин. Над покоем гнезда появилась Вечерняя звёздочка и в бесконечной дали, покрытой звёздами, нелепо замерцал лунный ободок. Солнцем согретая птица подруга рассвета в темноте поблекла, но хранила лунный свет, словно скучную тень эхо. За птицей летело эхо, а тень ползла впереди, выпуская на волю огорчения. В бегущей воде скользнул миражом лунный лепесток сил набраться, а звезда склонилась к красоте крылатой печали. Заплутавшие души на лунных узорах вторили эхом, повторяя ошибки холода. Взлелеянный лунной подсветкой цветок наклонился к силуэтам скалистых гор и не отбрасывающая теней минувшего капля росы на лепестке, заблистала жемчугом радости. Лунная птица клевала упавшие росные капли и вникала в грусть точащей когти росомахи.
      Луна высиживала небесные яйца, а птица за собственной тенью следила. Взмахнув крылом, в тени цветов души хранила птица – распластав перья на крыльях. Эхо - помощница громко кричало птице в ухо, что не спрячется от досады тень, а в верхний мир к не рождённым душам вернётся светило. Сомнения внутри луны, переполнили родник ледника, а талая вода долгого ключа текла на струе водопада. По снежному руслу стылая вода гнала россыпи золотых впечатлений к расчищенной полынье чувств. Нахохлилась сова, а соболь с тоской свернулся в изморозь. Ястреб рухнул с высоты, а рождающаяся душа проклевывала скорлупу. Вылупившийся из яйца птенец искал, где же мать и кто отец, а видел заходящую луну и встающее солнце. Опалённый лунным отблеском птенец не пил воды. Стряхивала луна с лепестков капельки росы в туман утреней зари, птенцу показывая, как клевать небесную сладость. Жёлтым клювом птенец глотал росные слезы. В каждой росинке отхлёбывал звёздного неба дольку, а птица терпеливо приносила ему земной корм. В сравнение с лунным даром птицы крохи из лужи были безвкусны. Глупыш-птенец без острых перемен скучал, а выбирая крылатую судьбу, начал жизнь с полёта. Покидая мать, птенец смело выпал из пелёнок родного гнезда к звёздам. В полете раскрыл не оперившиеся крылья, а мысль летела вперёд него, на миг, превращаясь в луну и солнце достигающих бескрайних высот. Взлетел в новую жизнь птенец, но падал вниз, не улетая к сиянием удачи. Сберегли птенца объятия цветов багульника и сломанные ветки. Он не разбился, а оглянулся - кругом суета, впереди - пустота, клюв кривила душа, но заметил в небесах отсутствие матери. Шершавый ветер в перьях плакал от бессилия, а по телу бежала дрожь. Под ледяным дыханьем луны упавший из гнезда с надломленным крылом птенец искал спасение. Птица-мать не прилетала слишком долго. Ослаб накал душевной страсти, а надежды выжить не осталось. Тихо и жалобно пищал птенец, ожидая конец. Прозябая на влажных камнях, забывал про надлунный свет, но материнские крылья птицы втащили птенца на торчащие прутья гнезда.
      Зависнув в отражении встречающей мечты, носила пресную еду, а дарила доброту и душа птенца пришла в себя. Печаль разорванная в клочья родительским счастьем наполнила сердце птицы, а в полумраке ледового поля горностай облизнул усатую морду. Лёд у кромки воды улыбнулся мигающим звездам, а опустивший лепестки цветок вздохнул облегчённо. Сквозь цветущий розовым цветом бисер ярко мерцающих росистых капель щедро осыпавших лепестки и словно стайка промчавшихся душ, с небес падали звезды. Птица, озаряя мир неземной красоты, не меняла свой первозданный облик и не теряла силы воли. Она знала крепче жизни - мудрое страдание. С воззрения небесной тайги, окрылённая видениями теней, эхо и отражения, птица осознала, что под лучезарным светом можно быть бесстрашной. К заметённым снежной пыльцой звездным осыпям отодвинулся рыхлый ледник. Оставив прошлую неудачу, птенец осознал: если рано летать - то можно остаться. В момент прозрения решил птенец, одеваясь в звёздные искры, терпеливо ожидать луч восходящего солнца.
      Звёздный ветер летающих теней расправил крылья лунной птице в облик небесный. На разделе двух миров страница из марева сновидений небесной тайги нежным заревом зажгла рассвет. Невесомо пройдя через прозрачную границу звезд, свет отразился на крыльях птицы. Небесная высь стала видимой, а цветок приподнял лепестки над птенцом. Тропинка, изогнулась меж льда и камней, осветилась прямо в золото восхода. Росным утром умытый ледник слепил глаза белизной, утопая в россыпи розовых оттенков ранней зари, а в цветке проснулась чистая слезинка светлой радости. Восхищая ласковое солнце, нежно сыпал светящиеся блики на побледневший лунный свет, радугой радуясь новорождённой душе. Приветствуя солнце, роса собирала солнечные лучи и отсвечивала переливчатой радугой. Сбылась мечта цветка и яркое солнце нашло свою птицу, совершая чудеса, не отпускало её из объятий. Светящиеся солнце, сыпало многоцветные отблески, излучаясь росинкой вечности. Озарялось счастьем россыпь лучей радужных солнц, а голая душа неоперившегося птенца нетерпением дожидалась нового перелёта искать свою стаю.

Тофалария. Солнце-Тайга 33.jpg.jpg

Тофалария. Олень-Тайга 71.jpg.jpg

Тофалария. Ленты-Тайга 66.jpg.jpg


Содержание

Сборник стихов

Тофалария. Догульма. Розовая заря.jpg.jpg

Тофалария. По заснеженным просторам. 17.jpg.jpg

Книга "Ленточки странствий"

"Лунный круг"

В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий,
Аквамарина свет уже давно погасших в чароите звезд,
Топазами мелькают надежды янтарными мгновениями,
Припорошенный алмазною пыльцой, кочует лунный круг,
В густо-серой вязкой туманности борозд сапфировых комет,
Среди циркониевых хребтов к созвездиям далеким хризолита.

      Книга "Ленточки странствий"
Тофалария. Книга. Ленточки странствий. Русин Сергей Николаевич.1.jpeg.jpg

Багульник. Нижнеудинск. Саяны.11.jpg.jpg

Книга "Ловец Солнца"

Тофалария. Тайга-Шаман 49.jpg.jpg

Книга Ловец Солнца. Русин Сергей Николаевич .jpg.jpg

В добрый путь

Тофалария. Прирученный олененок. 3.jpg.jpg

Багульник. Нижнеудинск. Саяны.26.jpg.jpg
      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич

Восточных Саян, горная система с непроходимой тайгой, бурными реками. Солнечное путешествие Русина Сергея Николаевича по горам, которым он готов признаваться в любви вечно. Восточные Саяны прекрасны и многолики и путешествия по ним напоминают поход в увлекательный музей, в котором нет числа радостным чувствам.