Пустошь ягельной луны. Тофалария
Со снежной сединой человек бродил в белом полумраке по берегу потока воды вытекающего из висячих ледников, охраняющих драгоценные пастбища ягеля. Ледники под толстым льдом каждый день носили с собою в хрустальных капельках слёз серебряные нити сплетений мхов. Старик сквозь прозрачную изморозь любовался искрящимися веточками с беловатой расцветкой, ему порой казалось, что олений мох похож на морозостойкие цветы. Узоры плотных подушек мха цетрарии снежной и кладонии звездчатой невозможно было сосчитать, как не счесть и звезд на небе. Если небо закрывала беспросветная хмарь, северные олени доставали ягель из-под снега, отыскивали возвращённые к жизни замороженные мхи, где талые воды размывали вечную мерзлоту и на скалах. Сочный ягель кормил, оберегал от любых невзгод и защищал в злых испытаниях. Целебное средство ставило с ягельной подстилки на ноги истощённых оленей. Но сильнее всего чудесную силу растущему у ледников ягелю придавала вера в его защиту и помощь. В суровых условиях жизни, упругие и мягкие ветвящиеся трубочки ягеля, высыхали, трескались и обламывались, старик брёл к ледникам пика Грандиозный, просить лёд напитать водой оленье пастбище.
Посещать это место нежелательно без дела - можно потревожить духов, а за это потом придётся откупаться видениями. Старик проходил испытание на каждом из двенадцати небес, а кочуя за стадом дикарей, вырабатывал навыки выживания, позволяющие добывать пропитание, чтобы жить и уцелеть. В странствиях старика изумляло ярко-желтое солнце счастья, а наудачу ошеломляли затмения. Над озябшим ледником расцвела Утренняя звездочка, из распластанной лунной тени, будила бубен солнца. Преломление солнечных лучей при касании звёздочки солнечного хрусталика очаровывало ледник. Свет звёздочки отражался, искрился и сиял, будто искры, медленно пробираясь сквозь сущность льда и ледник от беспробудного сна встрепенулся. Стуком в груди нарушая шуршание льда, старик к дрожащему леднику как к ручью - приник. Словно в реку вгляделся, бесстрашно рассматривал тень, скользившую по горным вершинам, крутизне хребтов и отрогам склонов. На тропинке луны, почувствовал вероятность солнечного затмения. Видел в нём встречу луны и солнца, в отражении свих деяний. Перекрученная тоской, круглая луна завистливо мечтала дотянуться к солнцу и неутолимой лунной дорожкой куталась в снежный мех ледника. Расплёскивалась лужами вода влюбленная солнечный свет, струящиеся потоки, преобразовывая в снег и крупинки льда. Жизненная мощь ледника была велика и разрушительная сила огромна, но он откликался на искренние просьбы старика и питал водой тайгу и пастбища.
В заморозки ледник с каменной кручи отступал повыше в горы, подпирать звёздочки небосвода. В оттепель блок хрупкого льда, пытался уйти вниз к радуге исцеляющего водопада пробуждать над пропастью ягель. Солнце его останавливало, превращая лёд в ручьи на середине тропы. Стремление к восходу солнца вышележащего льда вызывало течение, а талая вода помогала скользить по проторённой породе и поблёскивать в лучах светила. Средь суровых высоких скал и сверкающего льда на грани единой Вечности, оживал ягель, а в улыбке зари встречая восходы, ледник поил оленей целебными настоями мха и трав. Ледяные седины и золото соцветий нежных лепестков наивно спорили о смысле жизни – отскрёбывая мглу небес. Пробуждающий ветер вздымал снежные пласты. Твёрдые края ледника, под мерцанием Утренней звездочки растрескивались в сеть глубоких пустот. Ледниковые расщелины разрастались, а лед тёк через неровные поверхности вокруг углубления горного изгиба, освобождая кристаллы от плена. Ледник двигался навстречу протяжным лучам встающего солнца и столкнулся с бегущей зигзагами тенью от огорчений обезумевшей луны. В поисках исчезающего счастья, выскочив с орбиты, луна без оглядки прикрывала ребром солнечные лучи. Случайно попав в область полутени, старик наблюдал, как не освещённый полная луна, прикоснулась оленей шерсти солнца, бесцветной и унылой тьмой обречённо закрывая светило по кусочку.
Старик зрел в небе кольцеобразное солнечное затмение, жуткое и неестественное зрелище. Раненая оленья шкура потемневшей луны, неумолимо исчезала, навыворот мрачнея. Небесный порядок нарушился вторжением непроглядной тьмы. Вспышки света били из тёмной лунной лапы. В маяте и одиночестве старика охватил испуг. Оставленному на волю кромешного мрака старику показалось очертанием сновидений, что на солнечный густой подшейный ворс луна одела медвежью шкуру. Солнце перестало сопротивляться. Ему угрожала опасность потухнуть в лунных объятьях, а цветам увянуть. Дневное небо теменью догорало, а на нём появились звёзды. Вокруг скрытого чёрной луной хрупкой надеждой сиял тончайший краешек солнца. Сияющими рогами небесного оленя он бодал луну. Странствовали метеориты, в смятении волновалась гнетущая комета затмения. В тревоге старик прощения просил очень важными словами, а от переживаний ледник содрогался и метался пульсацией. Чёрная луна неотразимо прижалась к груди солнца, вселяя странное уныние, а впервые от счастья снегом расплакалась. Лунный снег рухнул на спину ледника, а он затаив дыхание потерял опору. Снег шуршал, претворяясь в непроходимое нагромождение колющих льдин и хаос рушащихся глыб. При затмении суровый, но справедливый ледник в видениях старика принял обличье лютого хищника. Во мраке тьмы сиротою бродил по вершинам гор, лепя талым снегом опасности. Встревоженный лёд с верховьев белых вершин, сделал шаг, чтобы лететь, но не смог и сползал в низовья, сворачивая двенадцать небес с каждым вдохом. Резко возрастая в зоне приноса, как уровень реки при паводке, ледник вызвал горные обвалы, прорывы озер, оползни, лавины и сели. Внутри смятения оказалось небо, а панический страх охватил всё живое.
Изменяя судьбу, луна почувствовала себя равной по силе солнцу - затмила свет дня и ночи. В чаше острых пиков белых вершин ледник в мрачной пурге скрипел и ледяными когтями топил зверей. С небосвода валом просачивались смятение и беспорядок, встревожив козерогов, лисиц, соболей, сов и орлов, проживающих на камнях и в зарослях кедрового стланика. Ледопад выгнал волков из логова, а медведей из берлог на тёмный лёд. Волчата и медвежата, не преодолели снежный склон и вслед за матерями скатывались в застой снежной заводи. Малыши в вязкости мглы тонули, пытались залезть по ледяной крошке на скальный обрыв, но сползали в западню без надежды на спасение. Шерсть встала дыбом на холке у встревоженных зверей. Вместо грозного рыка слышался жалобный писк и плачь. Ледник проседал, из человека вытягивая тепло, а он ловил медвежий взгляд и глаза не опускал. Вытаскивал растерянных малышей руками. Подталкивал неокрепших зверенышей бежать в гору, возвращал медведицам или выдавал волчицам. Уцелевшие сироты не радовались своему спасению, а чутьём искали своих матерей в ледниковом обвале и проваливались в свой испуг.
Подтопленный лунным огорчением лёд бурно прибывал, а животные не могли добывать пищу в ледосбросе. По изломам торосов олени пересекали нависающее ледяное поле к отбившемуся от стада оленёнку по кличке - Вихрь. Оленёнок носится по кругу снежной топи, вяз в липкой ловушке, но крепкими рожками бодался с ледником -зверем. У ледяных стен кружило стадо, проваливаясь в разломы, а ледник на оленёнка одевал ледяную шкуру. В мучениях олени толкали края откоса, помогая оленёнку, но не бросало в беде. Не удерживаясь на краю трещин, соскальзывали олени в коварную трясину из шуги и снега. Старик, спасал зверей, откапывая из снежного плена, вытягивал за рога и уши оленей из топи. Осознав, что им желают добра, перепуганные олени упирались и бодали ниспадающий ледник. Измученного снежного зверя толкали на вершину искать солнце. Без лучей солнца, не уверенные в своем будущем звери суетились и искали убежище в неразберихе трещин. Солнечное затмение у детей солнечной природы вызывало лихорадочный трепет и переживания. Животные оттенки тьмы ощущали, осязали и скользили на плакучем льду, под которым цвела чернота накипи. Оленёнок падал и встал на тоненькие ножки, набравшись сил, с трудом шатаясь, не сдавался, а бодался со струящимся ледником маленькими рожками.
Старик пытался понять, почему небесное светило почернело и как будто исчезло с неба? Почему ледник в горьких лунных слезах плёлся с одышкой никуда без прочности солнечного света? В непонятности и тревожности придумывал оторопи различные объяснения. Он связывал затмение с лунным недоверием. Погасив солнце, луна желала чарами заставить его обратить на себя внимание, но нарушала установившийся уклад. Сохраняла порядок, борьба за жизнь, а игры с рогами - дарили несбыточное чудо. Прямыми словами просил старик, помочь живое ягельное кружево выпить лунную досаду, а чистотой светлой любви вернуть ясный свет потемневшему солнцу. С грубым лицом старик отгонял страх и верил, что вернёт основу жизни солнечный свет, сопровождающий одушевлённые горы. Испытывая сердечные муки при затмении в видениях старика до краёв наполнился, и в пульсациях поменял свой облик. Ледник бился и трепетал, как будто из прозрачной плоти льда он превратился в снежное оперение. Словно невесомый хрусталик света уползал в изголовье звёздного ветра. Сквозь сумрак застывших слез, ягельные мхи заблистали серебром манящих огней звёздных первоцветов, и луне приснился спокойный сон, что она с цветами лунными очень схожа. Изменяя небо к лучшему, сжигая блеском чарующую силу тьмы, без солнца она по мягким звёздным лепесткам покатится светлым ребром безмятежно встречать ягельные рассветы.
Трещинами губ бубнил и бормотал человек с духами чёрной луны, заклиная их взять на память яркие звёзды, а с лучистого солнца снять накидку из медвежьей шкуры. Сквозь проём недоверия луна отразила огонь материнского солнца. Всполох дал жизнь в тенях и частицей света упал на пустошь ягельной луны, превращаясь в лепестки цветов кашкары. В бликах и отражениях золотых лепестков ледник осознал, что он застывшая лунная слеза и отдал суровой луне её рыдания. Искромётный отблеск льда, отражал сумрачный мрак очертаний луны, удары теней и толчки обмана. Ослеплённая проблеском розовых рогов небесного оленя пошатнулась луна и ослабила призрачную хватку тьмы. Надломив крепкие объятия ревности - сняла медвежью шкуру с головы солнца. Долго и упорно бодалась, устала и ушла. Ледник от недоверия луны о сердце тьмы не разбился на острые осколки, а ярким блеском озарил потемневшее солнце и у края лунной радости, на небе вспыхнул луч со сверкающим блеском. Откликнулось солнце лучом и в зеркальном отражении застыло хрусталиком счастья, поселило в сердца старика надежду, осветило натоптанные тропинки и указало нужное направление. Надежда придала силы и позволила забыть об опасностях набегающих помыслов вселяющих страх и безволие. Луна затмения, теряя силу очарования, не тревожила ожившее золотом чарующее солнце и засветилась зеркальцем. Покой поселился в сердцах и двенадцать небес безграничного света, готовые обрушиться, снова уверенно облокотились на ледники. Осколки льда выплаканным снегом держали крепко золотые нити лучей и долго падали, белой изморозью вниз на серебро ягельной тундры. Ломкий ягель, легко крошился, разлетаясь по ветру, рос и плодился. На ягельный ковёр невзначай вернулись звери.
С ягельных высот ясновидящий старик благодарил светило и обнял холод ледника тёплыми чувствами. В чудесных видениях он разумно нёс с собой радость обновления и не уснул, не замёрз у жёсткого льда. Старик понял, почему ледник превратился шатуном. От знамений небесных изменялись условия на скальном ложе, появлялась и исчезала талая вода, нарастало и падало её давление, примерзал и оттаивал придонный лёд. Двигался лёд по оживлённой тропинке в заботе об оленьих пастбищах поросших ягелем. Ледник приручал к себе зверей, а в страхе оглядывался на затмения. Даже на отчуждённом тёмном дне хрусталики лунного снега хранили солнечный свет, а привносили в сердце насытившегося ледника спокойствие и радость. Дождливые слёзы рожденья давали силы леднику, а он дарил зверям ягельную настойку, а затмения помогали леднику выйти из полосы отчуждения. Всё прожитое и пережитое выплакивалось, а лунная ревность успокаивалась. Затмение превращалось в воспоминание, а под белой дневной звёздочкой на небе, оттаивали цветы на седых ягельных мхах.
Гасла заря, в кристаллах льда отражая поднебесье. Над ледником загорелась Вечерняя звезда. В преломлении солнечных лучей при касании с оленей кожей солнца, звезда одевалась в огненный ободок. Солнце щурилось и выгорающими рогами небесного оленя катилось в обаяние ночи. Свет звезды искрился и сиял из лунных лучей, медленно пробивались сквозь сущность льда, претворяясь в капли росы на ягеле. Ожиданием о стену льда перетиралась луна - страж оленьего мха. Ледник вздыхал, а ягель мотал лунный свет в кружева. Звёздочка подмигнула мерцающим зрачком и спряталась среди капель брусники в ворохе задремавшей хвои кедрового стланика. Уснули вершины, а олени без суеты по следам ягельной луны побрели. Неурядицы иногда одерживали верх во владычестве порядка, где правило солнце. До глубинных толщ льда небесные молнии, гром и затмения возвещали о свежести обновления. Вернувшийся в горы свет озарил важность, кем стал старик сейчас, не забывая, кем был вчера. Возрождённое солнце осветило уклад двенадцати небес и к леднику вернулись звери на зелени ягельных лугов наслаждаться вкусом ягоды.
Содержание |
Сборник стихов
- Солнечное злато
- Серебро луны
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
Книга "Ловец Солнца"
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
