Праздник жизни гор. Тофалария
С хребтов бескрайнего верхнего мира остриё молнии разорвало тяжёлое небо, осветив на мгновение искрошенный взмахами ветра и замёрзшими облаками силуэт родовой вершины горы с логовом волков. Быстрей озарённой вспышки бросились врассыпную ломаные тени, раскачивая высокие кедровые стволы в пространстве тайги, перевалы в горах, места бродов и родники. Кочевой таёжный оленевод-охотник взглянул в вверх и потерял мечтательную тропу охранного круга. Тревожно зароптал таёжник, что указательная молния на вершине в высшую точку бьёт, а волчье небо не прикроет слезой дождя не долетевшей до земли. Всё менялось в жизни, а внутри чёрных туч и серых каменных ущелий смелость терзалась сомнением. Верил, что в прорези неба увидит яркие звезды и рассветную зарю, но суетливая тьма духов стихий окутывала жжение огненных отсветов прожитых дней. В средине времени отражений направлял взгляд на каменную пустошь вершины горы и нашёл потерянную тропу.
В дремучей тайге охотник зависел от молниями опаленных горных вершин. С белоснежного пика судьбы в золотом сиянии солнечных лучей стекал поток свежей воды, ягель на склонах кормил оленей, а в тайге он охотился на пушного и копытного зверя. Чередовались частые грозы и северный ветер, снежные зимы и звездные россыпи, молодые и стареющие луны над вершинами. Ухудшение состояния среды обитания приводило к наводнениям и селям, засухе и пожарам, оползням и обвалам, лавинам и камнепадам. Горы реагировали на изменение климата, а при промозглой сырости или морозах горный житель уязвимый к голоду и бедности, прилагал больше усилий, чтобы выжить и уцелеть. В свою очередь, таёжник за многие годы кочевания копил знания о способах выживания и привыкания к меняющимся условиям.
В дни отёла оленей, просыпались реки на моховом ковре шкуры среднего мира. Считая горные вершины - родным домом, в котором количество деревьев и звёзд на небе одинаково, таёжник осознавал вечное значение и огромную ценность странствий к ним. Возвышающиеся до небес горы соединяли небо и землю, людей и предков. Чтил восточную солнечную и западную подлунную половины различными способами и сливался с родовым единством. Осмысливая сущность своего присутствия, висячая молния придавала камням трёх миров жизненные силы. Туманные вершины в логове растили волчат в лютом ненастье и дарили покой медвежатам в зимней берлоге. Духи хранители замечая под солнцем приплод, оживали прозрачной росой мечтаний, а горы-олени радовались радугам жемчужных водопадов.
В удивительной красоте горных хребтов окружённой звёздами, по нехоженым дебрям рядом с непуганым зверьём, по перевалам, через горные реки тянул тропу в самое сердце Восточных Саян. Среди заповедных вершин и потаённой тайги кочевал за оленями, за ними шли волки, а в небе парили птицы. Охотник и звери чувствовал глубокую связь с камнями детских душ, закутанных в ягель и брусничник. Седой олений мох блестел очами клюквенного цвета на проталинах, а тёмно - лиловыми глазами оленей смотрел с ягельной вершины Хозяин гор. В сокровенных тайнах соприсутствия даже волки охраняли свои охотничьи угодья. В сторону вершин бережно укрытых кедровым стлаником навесная молния невольно освежила в памяти вековые направления и тропою очертила охранный круг, влияющий на ход событий в жизни.
В хмурых холодных предрассветных сумерках кочевал с вьючными и верховыми оленями, в окружении спящих в облаках суровых скал, где нет дорог и жилья, но есть разного рода приключения. Оглянувшись, таёжник заметил в первых солнечных лучах проявляющиеся из темноты вершины, словно огромные и таинственные самородки. Гора Красивая в россыпном золоте реки Бирюса просыпалась и медленно дыша, приводила в движение туманную дымку, пленяла и звала быть выше всех. По лабиринтам камней и суровым скальным гребешкам проник таёжник к самым богатым горам золотой полосы в истоках реки Бирюсы. Через тайгу и горную тундру сопя пробиралась на гору Медведица пьющую воду из бирюзового озера. В необозримой дали с горы Плохая Узкого хребта, стеной красовалась, кромсающая в клочья грозовые тучи гора Агульская Пила. От осознания дикой мощи пробежал холодок по спине - казалось, что прислонился к ледяной стене. Крутые борта долины, обращенные к воде прижимами, скрывались под очень крутым снегом, не пропуская верхового оленя, на Ветреный перевал. Не признающий людские законы, по перевалу шагал вожак со стаей свирепых голодных волков. Додинский Голец в Агульском хребте пугающе устремляясь в небо, студёным ветром удалял гордые мысли, что нет гор без волков, а таёжнику не выжить без ловкости. После трудных шагов по перевалам Орзагайских гольцов, от ручья Агула с закованным инеем озером, по истоку Прямого Казыра остановился на привал под лунным контуром ледника Кусургашева. Преодолев Ужурский хребет, на горе Сокол встретил рассвет. С истока Таёжного Казыра восходя на гору Узел, манил к себе Левый Казыр с возвышающимися хребтами Ергак-Таргак-Тайга, Зубчатый, Безымянный и Дикий. Гора Хмурая, на Диком хребте отбросила тень от улыбки вершины на облака. Втягивая ледяной воздух, по невидимой нити тропы на неё взошёл таёжник. Из тумана, окутавшего хребет Безымянный, катилась в долину лавина с пика Заоблачного и встрепенулась орлиная душа. Вдоль озерной речки Холь-Хем, вместе со снегом искрясь от счастья, раскидав в клочья добычу, волчья стая делилась с вороном, чтобы удача не ушла. Вперед звали стены Приозерной горы. По истоку ручья с ледяным островом вышел на хребет Зубчатый через шрамы перевала - Изюминка. Оказавшись в долине Кабарожьего ручья звериной тропой, побрёл вдоль западного ребра искромсанной молниями острой вершины Триангуляторов. Любимец Хозяина гор, упрямый странник ладони с запахом ветра грелся у костра, растягивая отдых. Над битой изюбрем тропе ведущей к осыпанному ребру пика Поднебесный поднялся взгляд Хозяина гор и резал по кусочкам небо короткой молнией.
Любящий уважение Джуглымский хребет, таёжника принимал в лютый волчий мороз. Настырные ноги немели, а одинокий волк пронзительно выл, ища свою подругу. Душа молнии остыла, а таёжник устало брёл сквозь кедровый стланик к массиву горы Маяк. По наледям Мурхоя через угрюмый перевал в Сытляр-Атар, в обход водопада дикая тропа с издёрганным ветром спустилась по реке Хатаге. С вершин острого гребня без страха волчья стая бок о бок бежала в долину реки Уда заполняя души солнечным светом. С перевала Мус-Даг-Дабан в камнях покрытых мхом, голыми осыпями и наклонным плитами - гранёным зубом красовалась в танце орлов гора Чело-Монго. У камней горного прохода в Тыву вплетал таёжник в опустошённую душу мечты - не оступится на жизненном пути, но от погоды в горах зависела удача. Гроза не зависела от людской воли и трепала чум перед подъёмом на перевал Кош-Пеш, засыпала мокрым снегом. Безымянная гора в отроге хребта между Тер-Ягой и Дергой под ураганным ветром выгибала спину по-медвежьи. На ветреной вершине, от сбивающего с ног студёного порыва не укрыли таёжника нависающие карнизы и камнепады. В этом месте неги и безмятежности снежных барсов, человек беседовал с Хозяином гор о добывании охотничьего счастья, наполняя душу отзывом эхо, но в тишине завывал по-волчьи ветер. Предрассветное небо светлело и по курумам хребта Тэмэн-Туругтуг-Даг, перешёл через болотистые перелески к талому озеру. К вершине горы Саян сумрачного Удинского хребта таёжник шагал в борьбе серьёзного страха и отчаянной решительности. На горе Мюстыг-Даг в Джуглымском хребете таёжник делился теплом души с бушующими облаками. Ледяная красота вершины горы Хангарок на хребте Шоннаг пробирала до мурашек и таёжник пытался понять, зачем волчья стая протяжно завывая, пыталась завладеть лунной душой. Камни перевала Кадыр-Орук оплетали узоры ягеля. На ненастном перевале Обвалыг-Арт кратчайшем пути в Туву с Чёрного Хана, чуть дыша, играла с охотничьим счастьем волчья стая, белизной клыков бряцая на сохатого. Поднимались на гору Хамжур-Тайга вдоль реки Ханныг медведи, очнувшись после зимней спячки. За горой Тас-Даг похожей на гигантский чум-жилище цветами багульника горели души безымянных вершин.
Белея вечным снегом, гора Ары-Даг в южной части Мурхойского хребта в бессильном гневе сотрясала свод небе и сковывала сердце страхом. Месил талый снег горы Сайлыг вдоль реки Кара-Бурень по оленьей тропе кочевник, а бродячие ветра, несущиеся навстречу со всех сторон, ждали от него подношений и шептали заклинания. У горы Кадыр-Орук ночевал на медвежьей шкуре в задумчивом кедраче, а безлунные звезды освещали путь волчьей стае. Чарующая обаянием гора исцеляла заговором крики эхо. У подножия Ары-Даг болотная топь в оттепель рисовала в воздухе необычное видение - казалось таёжнику, что гора вот-вот воспарит и увидит с высоты волчью стаю владеющую душами стад невидимых оленей. На вершине горы Кара-Бурень терпеливо вдыхая в себя весь мир, оставил в памяти очарование Удинского хребта до мельчайших подробностей укрытых радужными туманами. С вершины Сады-Дабана звенящим холодом открылась гордый вид всех основных вершин. На крутой и лишённый растительности гребень Белой Дургомжы, солнце взошло на мгновение раньше, чем в долине и изломом морщин оживала тайга, собирая у логова волчью стаю. На восточном склоне хребта Хан-Бургут облака кружились друг за другом вокруг горы. Небесный муж - гора Алхадыр зарываясь по-волчьи в снег, пахла ягелем и остротой прозрачного воздуха. Ликовало солнце в холодной волне ручья, заигрывая с шугой. Тень времени перекрывая паром собственного дыхания пробирался старый волк с ночною добычею. Глухарка звуками бубна собирала духов-помощников и нитью ленточек, воплощая не рождённые души в узорах каменей. У громового перевала Хурэктын-Дабан пасмурного Окинского хребта живые мифы, поднимались на снежные громады вершин говорить с не земными молниями.
Соединяясь с жизнью одушевлённых вершин, охотник жил в одном кругу со зверями и птицами. На высокогорных стойбищах, открывая сердце, говорил о верховных существах, сошедших с небес, и о тех, которые обитая в тайге, раз в год обязательно кочуют в горные выси. На золотых жилах рос узорами нежно-розовый ягель совсем не похожий на обычный мох. Склоны с кружевом мха, питали силой стада оленей. Кочевал по горам, а олень помогал в охоте и молоком поил детей. Не выделяя себя из окружающей среды, таёжник верил в происхождение своего рода от оленя и кочевал из тайги к пикам снежных хребтов за оленьим стадом. Защищаясь от жизненных невзгод, обучал детей премудростям ухода за молодняком, довольствоваться малым и быть при этом счастливыми. Вытекшей сухой слезой Хозяин гор внушал, что в горах не надежны камни, лёд и снег, а человек - честь гор, не роняя ее, проживёт в полном единстве с ними. Понимая в совершенстве мир родовых гор, используя их дары, охранный круг не исчезал во сне.
Среди красивых и диких далей, жить в горах занимаясь пушной охотой, было нелегко. Светило солнце, охотник брёл по круговерти никуда не ведущую. Решил мех чума, поменять на новое зимовье. Вдруг споткнулся и осмотрелся. Молнии перескочила с туч на вершину. Таёжник решил, что Хозяин гор не помог и подумал найти работу в другом месте, покидая опустевшее стойбище. Пошёл он по другой стезе осторожно, смотрел под ноги, но снова покачнулся. Молния ударила в кедр, и он мгновенно сгорел огнем. Мудрый сердцем человек решил, что Хозяин гор только мешает. Забывая старинные секреты, занятия и обычаи свернул на третью тропу, ведущую в чёрную пропасть, но от вспышки блистающей молнии упал на каменный шлак. Вслушался таёжник в гремящий под небом голос Хозяина гор. Охраняющий раскат грома, не давал ему идти по тропинкам, выбранным самостоятельно, не всегда глазами видел человек то, что впереди него. Таёжник решил не роптать на судьбу и не бросать ей вызов, а пошёл тропой предков через перевалы оберегаемые Хозяином гор. Трудно было идти, но когда он взошёл на родовую вершину, понял он стоит в колыбели сотворения таёжного мира. С высоты, он увидел, что казавшееся неудача, являлась дыханием весны. Сотворение продолжалось с ягелем, пробившимся сквозь тающий снег, и с каждой снежинкой, упавшей на мёрзлые камни, у которых волчица рожала ушастых волчат, а медведица растила медвежат. Молния не только была пясть Хозяина гор, но сама по себе небесное повеление, иногда превращаясь в орудие наказания. Внутри особого охранного круга жизнь соответствием отражалась кривым зеркалом молний. Он осознал, что человеческому уму не понять огня Хозяина гор, но очищенной душой довериться ему можно.
Охотник изготавливал таёжное снаряжение и одежду, писаницы и обереги. Соблюдая обычай таёжного братства, делился первою добычей, и посвящал белого оленя Хозяину гор, встречал и провожал зверя, и в чистом чуме сыто кушал на медвежьем празднике, ожидая возвращения солнца. Обменивался оберегами и искал возможность узнать, что передается из поколения в поколение. Поступления средств от продажи пушнины вкладывал в оживление легенд, в которых сказочными словами воспета волшебная история родовых гор из глубины веков, у которых люди под молниями кочевали по оленей тропе, думали об удаче и знали великие тайны. Не теряя во времени, понимание ценных надежд охотник, не отдалился от кочевого таёжного оленеводства и внёс вклад в освоение и развитие горной тайги и своей общины, обеспечивая стабильную занятость в будущем. Отважный смельчак проводил время с пользой для здоровья, кочуя по перевалам и вершинам, и в восторге души ощутил исходящее от них счастье. Под вспышками сухих молний составил дорожные карты будущих путешествий к вершинам покрытых туманом секретов, которые предстоит разгадать. Кочуя от вершины к вершине, на извивистых тропинках охотник слегка приоткрыл завесу тайны жизни о согласии с собой, с навесной молнией и со всем миром.
Содержание |
Сборник стихов
- Солнечное злато
- Серебро луны
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
Книга "Ловец Солнца"
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
