Пик Поднебесный. Тофалария

Материал из IrkutskWiki
(Различия между версиями)
Перейти к: навигация, поиск
(Книга "Ловец Солнца")
Строка 1: Строка 1:
 
<div class= style="background: #32CD32; border-width: 2px; border-style: solid; border-color: #008000"><font color="white">Тофалария — историко-культурный регион в центральной части Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями лекарственных трав.</font></div>
 
<div class= style="background: #32CD32; border-width: 2px; border-style: solid; border-color: #008000"><font color="white">Тофалария — историко-культурный регион в центральной части Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями лекарственных трав.</font></div>
[[Файл:Тофалария. Ленты-Тайга 63.jpg.jpg]]<br />
+
[[Файл:Тофалария. Агульская Пила 7.JPG.jpg]]<br />
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Не нарушая связь с небом, бурный поток горной реки, размывал шаманскую тропу, кодируя её в узор песнопений. Кочевал избранник духов - небесно-солнечный шаман зарослями карликовой берёзки и кедрового стланика по заболоченным и каменистым берегам рек Ужур, Аскайлы-Ой, Большой Мурхой. Преодолев нагой и дикий перевал, покачивая на ветру перьями птиц, ленточками, жгутами с бубенцами и кусками цветной ткани, родоначальник таёжных людей подошёл к текучим Хариусовым озёрам долины реки Уда. Призывали шамана с солнечными знаками на одежде высокие горы с жилищами зверей и растений прародителями человечества. У подножья могуче вздымающихся отвесных склонов пика Поднебесного сделал стойбище. Сквозь шаманский костер посмотрел на оголенные обрывистые вершины, окруженные щебневым шлейфом. Поднимались гольцы выше границы таёжной растительности и зоны альпийских лугов прошением к звёздам. Над снеговым лежбищем скалистых гребней и отвесных стен с острыми выступами бродили холодные туманы, скрывая скалистый горизонт, и с небес стирая звёзды.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Не нарушая связь с небом, бурный поток горной реки, размывал путаную тропинку, кодируя её в узор песнопений. Кочевал избранник духов - небесный странник по зарослям карликовой берёзки и кедрового стланика на заболоченных и каменистых берегах рек Ужур. Вдоль рек Аскайлы-Ой и Большой Мурхой по сохранившимся старинным меткам направлялся в долину реки Уда. Преодолев нагой и дикий перевал, покачивая на ветру оперением птиц, ленточками, жгутами с бубенцами и кусками цветной ткани, родоначальник таёжных людей подошёл к текучим озёрам с прозрачной водой. Призывали странника с солнечными знаками на одежде высокие горы с жилищами зверей и растений прародителями человечества. У подножья могуче вздымающихся отвесных склонов пика Поднебесного преткнулся на становище. Сквозь пламя бродячего костра смотрел на оголенные обрывистые вершины, окруженные осыпью щебня, напевая, о чем молчал. Поднимались гольцы выше границы чащобы оленьих рогов и цветов ягельных лугов с прошением к звёздам. Над снеговым лежбищем скалистых гребней и отвесных стен острыми выступами устремлённых к бродячим звёздам, скрывались камни помех, а небеса стирались соблазнами туманов, но зарождающиеся песни и искры костра пронзали тьму.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Пик Поднебесный в таёжных мифах считался высшей точкой Тофаларии - тотемическим столбом, вместилищем солнечной силы удерживающей силы неба. В тонком лунном свете, покатые склоны укрывала, словно одеялом серая мгла дождя. Трещины, меж звездных знаков наполняя талой водой. В разрывах темных облаков плыл лунной дымкой ореол. Тоскуя, Полярная звезда буранами вращала белую золу созвездий. В блуждающий ураган, огненные крылья нежданной молнии прямо с ходу врываясь, качали покрытый льдом ствол изумлённых камней опалённого пика. Освободившись от объятий снега, босые осыпи пылали, и зыбко играя с лучезарным рассветом, уносили огоньки бушующего пламени по серым распадкам. Тьма не развеивалась огнем. Свет огня гас от бешеного ветра и поглощался густотой мрака. Ничего нельзя было различить в непроглядной темноте, ни слышать в грохоте сплошного дождя и ни дышать холодным туманом. Всё блуждало сломленное страданием, а чувства пребывали в оцепенении. Смешалось всё в борьбе слишком разных стихий в единство путаных сочетаний, где чистейшие желания брели по колено в испуганных звездах. День не приходил и не наступал очищенный лунной солью рассвет. В точке несбывшихся надежд они не могли быть вместе и не могли расстаться. Меж всех стихий земли, воды, огня и ветра Пик Поднебесный громоздился основой и твердыней середины преходящего мира. Над таёжной опорой встретились ветреный дождь и огненное солнце, сообща меняя климат и рождая яркое сияние. Подошёл Ловец мифов - шаман в шапке-птице вплотную к горе и начал свой чудесный подъем.
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Пик Поднебесный в мудрых пениях считался высшей точкой гор Матери-Тофаларии, столбом далеких предков, вместилищем солнечной силы удерживающей силы неба. В тонком лунном свете, покатые склоны укрывала серая мгла дождя, трещины, меж звездных знаков наполняя талой водой. В разрывах тёмных облаков лунной дымкой плыло сияние. Тоскуя, Полярная звезда высвечивала и буранами вращала белую золу созвездий. В блуждающий ураган, огненные крылья нежданной молнии прямо с ходу врываясь, качали покрытый льдом ствол изумлённых камней опалённого пика. Освободившись от объятий снега, жжёные осыпи пылали, и зыбко играя с лучезарным рассветом, разносили огарки по серым распадкам, но тьма не развеивалась огнем. Свет огня гас под напором ветра и поглощался густотой мрака, сбивая с пути сердца. Ничего нельзя было различить в непроглядной темноте, ни слышать в грохоте сплошного дождя и ни дышать холодом тумана. Блуждало сломленное страданием сердце, оступалось и чувства пребывали в оцепенении. Смешалось камни, лёд и глыбы в борьбе разных поветрий в единство путаных сочетаний, где чистейшие желания брели по колено в испуганных звездных зарубках. День не приходил и не наступал очищенный лунной солью рассвет. В точке несбывшихся надежд они не могли быть вместе и не могли расстаться. Меж всех стихий земли, воды, огня и ветра Пик Поднебесный громоздился основой и твердыней середины преходящего мира. Над таёжной опорой встретились ветреный дождь и огненное солнце, сообща меняя ненастье и рождая сияние. Подошёл таёжный ловец мифов вплотную к горе и начал подъем. Распахнулся пик Поднебесный наскальной поэмой, изображающую карту звездного неба с возможным сильнейшим приближением к Земле пришельца. Небесный странник отпечатывал на коже каменной плиты, отшлифованной вихрями и ураганами, будто татуировки, шершавые солнечные знаки, яркие и быстро движущиеся звёзды и необычные явления небес. С небесной широты летела вращающаяся каменная преграда размером с половину светила. Появление камня рассеивающего пламя человек оттиснул в небесной развилке Козерога. С устрашающим видом парила, поднимаясь и опускаясь по вехам, поглаживая сутулые хребты Большой и Малой Медведицы, а кометный дождь лился на силуэты гор. Небесный путник высекал на скале небесный камень по мере приближения его к солнечному гнездовью. Дивными точками направил тропинку прохождения камня дальше от затемнённого Солнца. Споткнувшись о небесный камень, светило петлями и спиральными протуберанцами обновило свой наряд, направление движения, цвет и светимость. Солнце покачнулось в обольщение каменной препоне, лучами обожгло землю и спустилось ниже. Оно перестало быть тёплым - остался лишь огненный жар, меняя бирюзовый цвет золотистый. Солнце не повернулось спиной к камню преткновения, а превратила его в пыль, оставляя в хвосте покидающей пределы передней стороны неба, сверкающие искры спутников и планет.<br>
Распахнулся пик Поднебесный наскальной поэмой, изображающую карту звездного неба с возможным сильнейшим приближением к Земле космического пришельца. Небесный шаман отпечатывал на коже каменной плиты, отшлифованной духами и ветрами, будто татуировки, шершавые солярные знаки, яркие и быстро движущиеся звёзды и необычные явления на небосводе. Вокруг Солнечной системы неслась вращающаяся звезда размером с половину Солнца. Первое появление звезды рассеивающей свое пламя он оттиснул в небесной развилке Козерога. С устрашающим видом парила, поднимаясь и опускаясь по вехам, поглаживая сутулые хребты Большой и Малой Медведицы, а кометный дождь лился на силуэты земных гор и оленей. Небесный шаман высекал на скале порхание звезды по мере приближения её к гнездовью духов. Магическими точками направил тропинку прохождения для звезды около затемненного Солнца. По мере сближения с нашим светилом огненный шар с всевозможными петлями и спиральными протуберанцами изменял свою форму, направление движения, цвет и светимость. Возможно, шаману довелось увидеть перерождение Солнца. Своими лучами Солнце обжигало землю и спускалось с каждым днем все ниже и ниже. Оно перестало быть теплым - остался лишь жар. Солнце меняло цвет, становилось бирюзовым, золотистым, и повернулось спиной. Оставляя в хвосте звезды покидающей пределы Солнечной системы, отчетливо торчащие спутники и планеты.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Новому Солнцу на миг показалось, что кроме него, кто-то ещё оставил свои перепутанные отблески. Из сонного забвения выходило по высокой скале ожидания цепочкой следов стадо сибирских козерогов. По телам их бежала дрожь, и они зигзагом по крутому скалистому склону спешили на встречу с Солнцем. Счастьем обожженному табуну выпала не простая участь, днём в летнее время подниматься на опасную высоту линии вечных снегов, а в лунную ночь спускаться несколько ниже в поиске трав, мхов и лишайников. На пути к самой высокой вершине терпели затруднение в пути и страх сгинуть в тумане соблазна. Сложный подъем, с трудом обходя, стадо желало знать, велик ли солнечный мир и нет ли разногласий у созвездий. Стадо цеплялось за тонкую крайность между падением и восхождением. Набивая ушибы и стиснув зубы, вожак полз по обочинам бессердечия, шептал слова надежды пику Поднебесному, и они были терпимыми по отношению друг к другу. Бородатые козероги с копытными железами на передних ногах, развитым слухом, зрением были проворны, но не различали добро и зло на камнях, но упрямо обходили глыбы и осыпи на пути. Ощущая тяжесть всего мира на своих плечах, они взбирались ввысь, осознавая творение неба. Перешагивая через скользкие препятствия и сомнения, стадо оберегало разум до безумия наваждений и падений в бесконечность времени.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Новому Солнцу на миг показалось, что кроме него, здесь кто-то ещё оставил свои перепутанные отблески. Не из гордыни брел шаман по высокой скале ожидания за цепочкой следов стада сибирских козерогов. По телам их бежала дрожь, и они зигзагом по крутому скалистому склону спешили на встречу с Солнцем. Счастьем обожженному табуну козерогов выпала не простая участь, днём в летнее время подниматься на опасную высоту линии вечных снегов, а в лунную ночь спускаться несколько ниже в поиске трав, мхов и лишайников. На самой высокой вершине они еще не бывали на склоне дня и терпели трудности в тягостном пути. Подъем был неимоверно сложным, но стадо хотело узнать больше о Верхнем мире и не перешло ли Солнце уже к другим созвездиям. Стадо балансировало на тонком лезвии между падением и восхождением. Стиснув зубы, вожак шептал отзвуками одному пику Поднебесному магические слова, и они были терпимыми по отношению друг к другу. Ощущая порой тяжесть всего мира на своих плечах, он исследовал горы, осознавая творение неба. Наполняя сердце эмоциями, он ухаживал за семьёй и в бесконечности времени восходил на вершину.<br>  
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Ветер сомнений стих, и козероги с золотисто-бурым цветом шерсти и рогами по необъяснимому праву поднялись выше над камнями преград. Огромные не вьющиеся рога козерога лежали в одной плоскости, сильно загнуты назад и вперед обращены тупым краем, по которому располагалось большое число поперечных выпуклых полос. На твёрдых, отвесных и гладких скалах обновили сознание и узнали место отёла оленят. Не свернув с правильной тропы, самка сибирского козерога принесла золотистого детеныша на пике, взлетающем в звёздное небо. Заоблачный малыш с солнечными знаками на пятнистой шкурке в блеске молний осознал, что камень преткновения - это обманный бред страха. Пропитавшись солнечным ветром, он не боялся жить, позабыв про свой страх. Учился шагать по скалам и не плакал от боли. Иногда, как во сне по надзвёздным грёзам лучистого моста Млечного пути приближаться к лунным тайнам вечности. Малыш козерога на мечтающем огромном лунном круге парил над землёй, стремясь к смелости. По стёжке волшебных бликов, во мгле безбрежности облетал робкие планеты над горными пиками, вокруг которых витали тайны.<br>  
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Козероги с золотисто-бурым цветом шерсти и рогами по необъяснимому праву обитали на вершинах гор. Огромные не вьющиеся рога козерога лежали в одной плоскости, сильно загнуты назад и вперед обращены тупым краем, по которому располагалось большое число поперечных выпуклых полос. Бородатые козероги с копытными железами на передних ногах, развитым слухом, зрением были проворны, но не различали добро и зло. Упрямые, чрезвычайно упорные козероги на вершинах узнавали время и место рождения детей Солнца. Срок беременности закончился и на пике, взлетающем в звёздное небо, самка сибирского козерога принесла воздушно-золотистого детеныша. Рожденье состоялось  без особых чувств, неведомых покоя. Заоблачный малыш с солнечными зайчиками на пятнистой шкурке в блеске молний стал священным оберегом пика Поднебесного. Иногда, как во сне он по надзвёздным грезам лучистого моста млечного пути приближался к улыбающейся Луне. Малыш козерога из детских грёз катался на мечтающем огромном лунном диске. Дорожа в волшебных бликах, во мгле безбрежности облетал робкие планеты, вокруг которых витали тайны.<br>  
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Малыш не страшился сорваться, но огорчался, когда лунное чудо прочь улетело и он засыпая, смотрел в пустоту. Малышу не хватало тепла в пустынном синем небе, зная, что там его нет. Он не помнил предательства, обид молчанья, и не желал быть просто лунным отражением. Наивный малыш у самой кромки неба не остановился, а глазами влюбился в солнечный восход. Малютка, возвышаясь над пиками гор, и не боясь ошибиться, вменил себя летающим зерцалом. Желал из темноты наваждения приблизиться в самый центр чего-то светлого, и из тления вспыхнуть полновластным сияньем и купаться в горящем счастье, восторженном слиянии ярким солнцем пламенея. Уговаривал светило зацепиться покрепче в небесной высоте за пик Поднебесный, и ослепительно светить там непокорно.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Малыш не страшился сорвавшегося метеоритного дождя, он огорчался, когда на рассвете лунное чудо печально прочь улетело. Малышу не хватало тепла в пустынном синем небосводе с обратной стороны Луны. Странное создание не желал быть просто лунным отражением. Наивный малыш козерог у самой кромки неба не остановился, а смелыми глазами влюбился в Солнце на восходе. Малыш, возвышаясь над пиками гор, и вменял себя летающим. Желал приблизиться в самый центр чего-то огромного, вспыхнуть светлее полновластным сияньем и купаться в горящем счастье, восторженном слиянии с ярко зажжённым Солнцем. Уговорить светило зацепиться покрепче в небесной высоте, и ослепительно светить там вечно.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Мелкой дрожью покрылась спина в дымке утренней зари, когда затуманенные Луна и Солнце любовались друг другом. Излучая очарование, малыш через дверцу рассвета с лезвия лунного отсвета, прикоснулся к причине бессонниц - солнечному бубну. Из времени сновидений проснулось сердцебиение, и над расщелинами ничтожной бездны искрами звуков гулко и звонко зазвенело. В смятение Солнце поняло, украли её сердце. Приносить пользу в непреодолимом соблазне было шаткое земное смятение стихий холода и зноя. Глаза щуря, склонились звери кротко на каменных осыпях и изломах запутанных троп. Потрясенный внезапно ярким оскалом сияния солнечных бурь и треском неземного огня, не прошеный гость, в лучах сваренный расплав заблуждений испил. Не сгорел он дотла от своей дерзости, а узнал свою судьбу. Остался живой, сорвавшись из пекла с болью в холод, но без слёз и камешка в душе. Упал раскалённым угольком на безначальные росы млечной тропы. Обожжённые камни пика горы тени тёмной вспыхнули загаром и стали золотыми. Разбился об знойный лёд кусок сердца, но не распался в прах, и в безысходности светлей стал безумный взгляд.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Мелкой дрожью покрылась спина шамана за ширмой утренней зари. Когда затуманенные Луна и Солнце любовались друг другом, излучая очарование, малыш через дверцу рассвета с половики лунных отсветов, прикоснулся бубна Солнца. Из времени сновидений проснулось сердцебиение огненного бубна, и над расщелинами алой бездны искрами звуков гулко он звонко зазвенел. Во благо было шаткое земное смятение стихий холода и зноя. Глаза щуря, склонились звери кротко и смиренно на туманных лоскутах и изломах шаманских троп. Потрясенный внезапным ярким сиянием солнечных бурь и треском неземного огня, не прошеный гость, в лучах сваренный расплав испил. Не сгорел он дотла от дерзости своей, а узнал свою судьбу. Остался живой, сорвавшись из пекла с болью в холод, но без слёз. Упал раскалённым угольком на безначальные алмазные росы млечной тропы. Обожжённые камни пика горы тени тёмной вспыхнули загаром и стали золотыми. Разбив об знойный лёд кусок сердца, светлей стал безумный взгляд малыша.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>С невидимой дали небес жаркого солнечного заката, он опять встретился с лунной туманностью. Из неясности ожидания на малыша падал чёрный снег снов. Жгло чадное сияние надменных звёзд, обида и разочарование, но он не отступил и не раздробился, как заблудившийся метеорит. Детёныш козерога, очнувшись от беспамятства, осознал, что жить не может без тепла и счастья солнечных лучей и бубен отозвался в его сердце гулким эхом. На пике Поднебесном не умолкая, сердце камлало палящим огненным бубном. Прозревший малыш в горечи отдаления валился с ног, от нетерпенья бросался снова к роковой судьбе. Без сна полз мороз по его звёздной шкуре, и он вставал, вдыхая в колодцах ущелий заплутавшее эхо с ветром. Малыш боролся со свойственной ему гордостью и силой пламенной мечты был непредсказуемым солнечным зеркалом и различал бродячее эхо и певучий зов. Между холодом и зноем, разлукой закатов таинственного лунного страха чернела одна сторона бубна, другая отсвечивала праздником рассветных встреч.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>С невидимой дали небес жаркого солнечного заката, он опять встретился с туманною Луной. Из неясности ожидания на малыша падал чёрный снег снов. Жгло чадное сияние гордых собою звёзд, обида и разочарование, но он не отступил и не раздробился, рассыпавшись, как метеорит. Детёныш козерога, очнувшись от беспамятства, осознал, что жить не может без золотых лучей солнца, счастья, тепла и бубен отзывался в его сердце эхом. На ночном маленьком лазурном солнышке побывавшего малыша, сердце не умолкая, камлало палящим огненным бубном Солнца. Прозревший малыш в горечи отдаления валился с ног, бросаясь снова к роковой судьбе. Без сна полз мороз по его звёздной коже, и он вставал, вдыхая бродячее эхо шамана с ветром. Малыш боролся со свойственной ему гордостью и силой пламенной мечты был непредсказуемым зеркалом бубна солнца и наоборот. Между холодом и зноем, разлукой таинственного лунного страха чернела одна сторона бубна, другая отсвечивала праздником встреч из искристых чистых лучей солнца.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Богатый силою воображения странник без плача осел на колени, но сквозь заветную дверь рассвета вверх сорвался, лунным лучом связывая прочно надменное Солнце. Малыш стремился стать звёздной птицей и открыть себя в висячей широте пустоты. Ответом жаркого и властного Солнца были корчи сомнения, препятствий забвение и судорог тишина. В клочья рвущимся призрачным чувствам свет не поддавался. Охраняя тайны скал, за небо, дыханием хватаясь, Солнце размахивало огненным бубном, как раскалённым огнивом, открывая мосты через серебристые туманные наледи перламутровых звёзд. Дозволяя козерогу во мгле о свете тенью мечтать, о трепетном пламени огня. Малыш охотно пил молоко застывшего облака млечного пути и смиренно содержался с лунным стадом в одном звёздном стойлище. Поведение его ничем не отличалось от обыденных звёзд, горящих привычно возле меняющегося лунного облика, полётов и падений в ломкую бездну. В покорных извинениях, он осмыслил, что не туда свернул, и развитым чутьём искал восходящие лучи в любом месте горных вершин. Следами истёртых ног среди тревог сомнений, доказывал потускневшему Солнцу своё желание дойти до победной высоты, но возвращался к тому, с чего начал. В миг прозрения, он зревший свет и тень упрёка - выдумал, будто счастье мерцает в глазах отражением и ждёт его за зубцами горных вершин. Он верил наивно, что желания сбываются, если с передышками навстречу к ним приближаться. Лунной смесью снежной дали без края заблудшее сердце очищал в лабиринтах пространства вечной мерзлоты. На каменном бубне, украшенным солнцем и луной в окружении множества звезд, кричал хвалу и плач чуть охрипшим голосом, жизни подателю - Солнцу солнц. Странник поверил, чтобы двигаться в густеющий блеск солнечных огней, нужно суметь на миг назад оглянутся и увидеть тропу, с которой сошёл. С Млечного пути козерог задыхаясь от волнения, откровенно просил хозяина бубна - просто вперёд оглянуться и снова вернуться. Солнце одумалось и сквозь чёрное затмение обратило на него внимание. Из бесконечной глубины солнечный краешек возвратился в объятия туманной дымки поднимающейся над суровыми камнями невзгод, и показал незримый луч судьбы. Все помехи преодолел луч, и в сердце малыша не стало тени сомнения, а разгорался свет мечты, возрождая всё вокруг, что способно меняться. Озарённые живительным жаром сковывались в узел звезды небесные, ясные и утешные, являя знамение круга жизни, конец ночи и начало нового дня. Озарённый козерог как будто заново родился и легко осознал, что без тени раздумий жить не может. Без колебания тени он сгорал от света упования. Игрой тени и света в своём сердце привязался к ясному лучу позволяющему мечтать. Покорно кочевал за ним по вершине горы, словно маленькая частичка Солнца и отбрасывал тень. Малыш козерог превратился в посланника Солнца, предвестника от спячки пробуждающегося дня и звёзды втайне завидуя, поглядывали вслед.<br>
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Шаман богатый силою воображения без плача осел на колени, но сквозь заветную дверь рассвета вверх сорвался, лунным лучом связывая прочно надменное Солнце. Песней просил помочь звёздному малышу стать звёздной птицей и открыть себя в висячей широте пустоты. Ответом жаркого и властного Солнца были корчи сомнения, препятствий забвение и судорог тишина. В клочья рвущимся призрачным чувствам свет не поддавался. Охраняя тайны скал, за небо, дыханием хватаясь, Солнце размахивало огненным бубном, как раскалённым огнивом-щитом. Не открывало переулки и мосты через серебристые туманные наледи перламутровых звёзд. Дозволяя козерогу во мгле о свете тенью мечтать, о трепетном пламени огня. Малыш охотно пил молоко застывших слез лунного облака и смиренно содержался с Луной в одном звёздном стойлище. Поведение его ничем не стало отличаться от обыденных звёзд, горящих привычно возле меняющей облик Луны. Он настолько привык, что развитым чутьём козерога отыскивал восходящий лучик в любом месте гор. Ориентируясь по следам вытоптанной шаманом тропинке, доказывал тускнеющему Солнцу любовь. Возможно, он зревший свет и тень - выдумал, будто счастье мерцает в глазах отражением и ждёт его за зубчатой чертой горизонта. Очевидно, он поверил, что желания сбываются, если навстречу им приближаться.
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Сквозь дым сгоревшей смеси трав и лунную лень, на брови зарницы надвинув дебри ветвистых рогов, за шкурой чума хоркали олени. Спешила Луна в неверную мглу мерцания звёзд, и не стало больше на стойбище сонного забвения. На безымянных вершинах иней слетел с камней преткновения и осел ветреный туман наваждения. Блеснул оранжевым золотом росы седой пик в кругу покатых гольцов. Пятнистый малыш родному земному пику горы оказался нужнее остывающих звёздных орбит и чуточку ниже Солнца стал заоблачным оберегом пика Поднебесного удерживающей силы неба. В тепле лучей купаясь, на заснеженном пике любовался очередным рассветом. С искрой духа в сердце, ударял в огненный бубен возвысившегося Солнца и равномерно отчитывал промежутки времени до захода одухотворённой Луны. В утренней нежной глазури от сердца к сердцу, словно вожак стада мчалась невидимая искорка любви, необъятным светом след оставляя.<br>
Зажигал смеси трав в чаше для очищения лабиринтов пространства вечной мерзлоты. Бродяга-шаман исполнял гимн на каменном бубне, украшенным солнцем и луной в окружении множества звезд. Звучала хвала и песнопение охрипшим голосом, жизни подателю - Солнцу солнц, честь и благословение. С середины бубна по Млечному пути козерог начал новое путешествие к хозяину бубна - Солнцу. Небесный шаман подбадривал детёныша козерога поверить в сказку призрачной мечты, вливая в его взор густеющий блеск солнечных огней. Солнечный дух сквозь чёрное затмение обратил на него внимание и бросил крошечную искру вниз солнечно-белого луча окроплённую свежей росою. Вступая с ним в прямое взаимодействие, безвозмездно подаренная сердцу искра росла и изливала света потоки. Искра в сердце малыша разгоралось огнем неземным, возрождая всё вокруг, что способно меняться. Озарённые живительным жаром сковывались в узел звезды небесные, ясные и утешные, являли знамения круга жизни, конец и новое начало. Из бесконечной глубины солнечный венец взошёл над поднимающимся дымом костра, склонившись над самоцветными камнями горы, и показал единый незримый лучик судьбы. Будучи озарённым малышом, козерог легко приручался, и невидимою нитью притяжения привязался к ясному лучику. Покорно кочевал за ним по вершинам гор, словно маленькая частичка Солнца. С искрой в сердце неуловимый странник - козерог превратился в посланника Солнца, предвестника от спячки пробуждающегося дня.<br>
+
<span>&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; </span>Сквозь дым сгоревшей смеси трав лунная лень, на брови надвинув зарницы колпак, спешила в неверную мглу мерцания звёзд, и не стало больше бессонных снов. На обожжённую звёздами крепь безымянных вершин холодным инеем осел ветреный туман старинных слов. Блеснул оранжевым золотом седой пик в кругу покатых сопок. Смеясь от счастья, пятнистый малыш козерога, под солнечным покровом в сверкающей росе осознал, что родному земному пику горы он нужнее остывающих пятен звезд. В тепле лучей купаясь, любовался Солнцем, в очередном рассвете. На заснеженном пике Поднебесном козерог с искрой духа Солнца в сердце, ударял в огненный бубен возвысившегося Солнца и отчитывал промежутки времени до восхода одухотворённой Луны. В утренней нежной глазури от сердца к сердцу летела невидимая искорка любви.<br>
+
  
[[Файл:Тофалария. Снежная гора. 1.jpg.jpg]]<br>
+
[[Файл:Тофалария. Оленный охотник 66.jpg.jpg]]<br />
<br>
+
<br />
[[Файл:Тофалария. Олень на снегу. 8.jpg.jpg]]<br />
+
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%A2%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F._%D0%97%D0%B8%D0%BC%D0%BD%D0%B5%D0%B5_%D0%BF%D1%83%D1%82%D0%B5%D1%88%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D0%B5 Зимнее путешествие]<br />
+
 
[[Файл:Тофалария. Ленты-Тайга 76.jpg.jpg]]<br />
 
[[Файл:Тофалария. Ленты-Тайга 76.jpg.jpg]]<br />
 
<br />
 
<br />
 
[[Файл:Багульник. Тофалария. Солнце. 55.jpg.jpg]]<br>
 
[[Файл:Багульник. Тофалария. Солнце. 55.jpg.jpg]]<br>
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%A2%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F._%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%BE%D1%87%D0%BA%D0%B8_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D0%B9#.D0.94.D0.BE.D1.81.D1.82.D0.BE.D0.BF.D1.80.D0.B8.D0.BC.D0.B5.D1.87.D0.B0.D1.82.D0.B5.D0.BB.D1.8C.D0.BD.D0.BE.D1.81.D1.82.D0.B8  Ленточки странствий]<br>
 
[[Файл:Тофалария. Оленеводческое стойбище. 4.jpg.jpg]]<br>
 
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%A2%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F._%D0%9E%D0%B7%D0%B0%D1%80%D1%91%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B1%D0%B0%D0%B3%D1%83%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D0%BA#.D0.91.D0.B0.D0.B3.D1.83.D0.BB.D1.8C.D0.BD.D0.B8.D0.BA  Озарённый багульник]<br>
 
[[Файл:Багульник. Тофалария. Солнце. 4.jpg.jpg]]<br>
 
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8B_%D1%81%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C%D1%8F_%D0%BD%D0%B0_%D0%94%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%B5_%D0%94%D1%80%D1%83%D0%B6%D0%B1%D1%8B#.D0.9D.D0.B0.D0.B7.D0.B2.D0.B0.D0.BD.D0.B8.D0.B5_.D0.BF.D1.80.D0.BE.D0.B5.D0.BA.D1.82.D0.B0  Ленты счастья на Дереве Дружбы]<br>
 
[[Файл:Тофалария. Северный олень. Бык. 14.jpg.jpg]]<br>
 
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%94%D0%BE%D0%B1%D1%80%D1%8B%D0%B9_%D0%B4%D1%83%D1%85_%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%B9._%D0%A2%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F  Добрый дух оленей]<br>
 
[[Файл:Нижнеудинск. Подснежник. Свет.jpg.jpg]]<br>
 
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%91%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%BE%D0%B9_%D0%A1%D0%B0%D1%8F%D0%BD._%D0%A2%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F#.D0.90.D0.B2.D1.82.D0.BE.D1.80_.D0.BF.D1.80.D0.BE.D0.B5.D0.BA.D1.82.D0.B0  Большой Саян]<br>
 
[[Файл:Восточный Саян. Тофалария. Олень. 2.jpg.jpg]]<br>
 
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%9C%D0%B8%D1%84%D1%8B_%D1%85%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8F_%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%B9._%D0%A2%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F  Мифы хранителя оленей]<br>
 
[[Файл:Багульник. Тофалария. Солнце. 6.jpg.jpg]]<br>
 
* [http://wiki.irkutsk.ru/index.php/%D0%A2%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F._%D0%92%D1%8B%D1%81%D0%B5%D0%BA%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C_%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%80  Высекатель искр]<br>
 
[[Файл:Восточный Саян. Тофалария. Олень. 3.jpg.jpg]]<br>
 
* [http://letopisi.org/index.php/%D0%A0%D1%83%D1%81%D0%B8%D0%BD_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B9_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87._%D0%91%D0%B8%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F_%D1%85%D1%83%D0%B4%D0%BE%D0%B6%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B0 Биография]<br>
 
[[Файл:Восточные Саяны. Тофалария. Подснежники.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Тофалария. Северный оленёнок. Телёнок. 1.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Багульник. Тофалария. Солнце. 9.jpg.jpg]]<br>
 
  
 
== Изморось ==
 
[[Файл:Восточный Саян. Тофалария. Уда. 15.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Багульник. Тофалария. Дождь. 2.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Тофалария. Северный олень. Важенка. 9.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Тофалария. Весна. Подснежники.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Тофалария. Олень на снегу. 2.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Багульник. Тофалария. Дождь. 4.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Тофалария. Хранитель оленьего счастья.jpg.jpg]]<br>
 
<br>
 
[[Файл:Тофалария. Первоцветы. 1.jpg.jpg]]<br>
 
  
 
== Сборник стихов  ==
 
== Сборник стихов  ==
Строка 74: Строка 33:
 
</div>
 
</div>
 
[[Файл:Тофалария. По заснеженным просторам. 17.jpg.jpg]]<br>
 
[[Файл:Тофалария. По заснеженным просторам. 17.jpg.jpg]]<br>
<br />
+
 
[[Файл:Багульник. Нижнеудинск. Саяны.18.jpg.jpg]]<br>
+
 
== Книга "Ленточки странствий" ==
 
== Книга "Ленточки странствий" ==
 
{| class="toccolours" style="float: right; margin-left: 1em; margin-right: 0em; font-size: 95%; background:#FFF8DC; color:black; width:22em; max-width: 29%;" cellspacing="5"
 
{| class="toccolours" style="float: right; margin-left: 1em; margin-right: 0em; font-size: 95%; background:#FFF8DC; color:black; width:22em; max-width: 29%;" cellspacing="5"

Версия 19:49, 26 января 2020

Тофалария — историко-культурный регион в центральной части Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями лекарственных трав.

Тофалария. Агульская Пила 7.JPG.jpg
      Не нарушая связь с небом, бурный поток горной реки, размывал путаную тропинку, кодируя её в узор песнопений. Кочевал избранник духов - небесный странник по зарослям карликовой берёзки и кедрового стланика на заболоченных и каменистых берегах рек Ужур. Вдоль рек Аскайлы-Ой и Большой Мурхой по сохранившимся старинным меткам направлялся в долину реки Уда. Преодолев нагой и дикий перевал, покачивая на ветру оперением птиц, ленточками, жгутами с бубенцами и кусками цветной ткани, родоначальник таёжных людей подошёл к текучим озёрам с прозрачной водой. Призывали странника с солнечными знаками на одежде высокие горы с жилищами зверей и растений прародителями человечества. У подножья могуче вздымающихся отвесных склонов пика Поднебесного преткнулся на становище. Сквозь пламя бродячего костра смотрел на оголенные обрывистые вершины, окруженные осыпью щебня, напевая, о чем молчал. Поднимались гольцы выше границы чащобы оленьих рогов и цветов ягельных лугов с прошением к звёздам. Над снеговым лежбищем скалистых гребней и отвесных стен острыми выступами устремлённых к бродячим звёздам, скрывались камни помех, а небеса стирались соблазнами туманов, но зарождающиеся песни и искры костра пронзали тьму.
      Пик Поднебесный в мудрых пениях считался высшей точкой гор Матери-Тофаларии, столбом далеких предков, вместилищем солнечной силы удерживающей силы неба. В тонком лунном свете, покатые склоны укрывала серая мгла дождя, трещины, меж звездных знаков наполняя талой водой. В разрывах тёмных облаков лунной дымкой плыло сияние. Тоскуя, Полярная звезда высвечивала и буранами вращала белую золу созвездий. В блуждающий ураган, огненные крылья нежданной молнии прямо с ходу врываясь, качали покрытый льдом ствол изумлённых камней опалённого пика. Освободившись от объятий снега, жжёные осыпи пылали, и зыбко играя с лучезарным рассветом, разносили огарки по серым распадкам, но тьма не развеивалась огнем. Свет огня гас под напором ветра и поглощался густотой мрака, сбивая с пути сердца. Ничего нельзя было различить в непроглядной темноте, ни слышать в грохоте сплошного дождя и ни дышать холодом тумана. Блуждало сломленное страданием сердце, оступалось и чувства пребывали в оцепенении. Смешалось камни, лёд и глыбы в борьбе разных поветрий в единство путаных сочетаний, где чистейшие желания брели по колено в испуганных звездных зарубках. День не приходил и не наступал очищенный лунной солью рассвет. В точке несбывшихся надежд они не могли быть вместе и не могли расстаться. Меж всех стихий земли, воды, огня и ветра Пик Поднебесный громоздился основой и твердыней середины преходящего мира. Над таёжной опорой встретились ветреный дождь и огненное солнце, сообща меняя ненастье и рождая сияние. Подошёл таёжный ловец мифов вплотную к горе и начал подъем. Распахнулся пик Поднебесный наскальной поэмой, изображающую карту звездного неба с возможным сильнейшим приближением к Земле пришельца. Небесный странник отпечатывал на коже каменной плиты, отшлифованной вихрями и ураганами, будто татуировки, шершавые солнечные знаки, яркие и быстро движущиеся звёзды и необычные явления небес. С небесной широты летела вращающаяся каменная преграда размером с половину светила. Появление камня рассеивающего пламя человек оттиснул в небесной развилке Козерога. С устрашающим видом парила, поднимаясь и опускаясь по вехам, поглаживая сутулые хребты Большой и Малой Медведицы, а кометный дождь лился на силуэты гор. Небесный путник высекал на скале небесный камень по мере приближения его к солнечному гнездовью. Дивными точками направил тропинку прохождения камня дальше от затемнённого Солнца. Споткнувшись о небесный камень, светило петлями и спиральными протуберанцами обновило свой наряд, направление движения, цвет и светимость. Солнце покачнулось в обольщение каменной препоне, лучами обожгло землю и спустилось ниже. Оно перестало быть тёплым - остался лишь огненный жар, меняя бирюзовый цвет золотистый. Солнце не повернулось спиной к камню преткновения, а превратила его в пыль, оставляя в хвосте покидающей пределы передней стороны неба, сверкающие искры спутников и планет.
      Новому Солнцу на миг показалось, что кроме него, кто-то ещё оставил свои перепутанные отблески. Из сонного забвения выходило по высокой скале ожидания цепочкой следов стадо сибирских козерогов. По телам их бежала дрожь, и они зигзагом по крутому скалистому склону спешили на встречу с Солнцем. Счастьем обожженному табуну выпала не простая участь, днём в летнее время подниматься на опасную высоту линии вечных снегов, а в лунную ночь спускаться несколько ниже в поиске трав, мхов и лишайников. На пути к самой высокой вершине терпели затруднение в пути и страх сгинуть в тумане соблазна. Сложный подъем, с трудом обходя, стадо желало знать, велик ли солнечный мир и нет ли разногласий у созвездий. Стадо цеплялось за тонкую крайность между падением и восхождением. Набивая ушибы и стиснув зубы, вожак полз по обочинам бессердечия, шептал слова надежды пику Поднебесному, и они были терпимыми по отношению друг к другу. Бородатые козероги с копытными железами на передних ногах, развитым слухом, зрением были проворны, но не различали добро и зло на камнях, но упрямо обходили глыбы и осыпи на пути. Ощущая тяжесть всего мира на своих плечах, они взбирались ввысь, осознавая творение неба. Перешагивая через скользкие препятствия и сомнения, стадо оберегало разум до безумия наваждений и падений в бесконечность времени.
      Ветер сомнений стих, и козероги с золотисто-бурым цветом шерсти и рогами по необъяснимому праву поднялись выше над камнями преград. Огромные не вьющиеся рога козерога лежали в одной плоскости, сильно загнуты назад и вперед обращены тупым краем, по которому располагалось большое число поперечных выпуклых полос. На твёрдых, отвесных и гладких скалах обновили сознание и узнали место отёла оленят. Не свернув с правильной тропы, самка сибирского козерога принесла золотистого детеныша на пике, взлетающем в звёздное небо. Заоблачный малыш с солнечными знаками на пятнистой шкурке в блеске молний осознал, что камень преткновения - это обманный бред страха. Пропитавшись солнечным ветром, он не боялся жить, позабыв про свой страх. Учился шагать по скалам и не плакал от боли. Иногда, как во сне по надзвёздным грёзам лучистого моста Млечного пути приближаться к лунным тайнам вечности. Малыш козерога на мечтающем огромном лунном круге парил над землёй, стремясь к смелости. По стёжке волшебных бликов, во мгле безбрежности облетал робкие планеты над горными пиками, вокруг которых витали тайны.
      Малыш не страшился сорваться, но огорчался, когда лунное чудо прочь улетело и он засыпая, смотрел в пустоту. Малышу не хватало тепла в пустынном синем небе, зная, что там его нет. Он не помнил предательства, обид молчанья, и не желал быть просто лунным отражением. Наивный малыш у самой кромки неба не остановился, а глазами влюбился в солнечный восход. Малютка, возвышаясь над пиками гор, и не боясь ошибиться, вменил себя летающим зерцалом. Желал из темноты наваждения приблизиться в самый центр чего-то светлого, и из тления вспыхнуть полновластным сияньем и купаться в горящем счастье, восторженном слиянии ярким солнцем пламенея. Уговаривал светило зацепиться покрепче в небесной высоте за пик Поднебесный, и ослепительно светить там непокорно.
      Мелкой дрожью покрылась спина в дымке утренней зари, когда затуманенные Луна и Солнце любовались друг другом. Излучая очарование, малыш через дверцу рассвета с лезвия лунного отсвета, прикоснулся к причине бессонниц - солнечному бубну. Из времени сновидений проснулось сердцебиение, и над расщелинами ничтожной бездны искрами звуков гулко и звонко зазвенело. В смятение Солнце поняло, украли её сердце. Приносить пользу в непреодолимом соблазне было шаткое земное смятение стихий холода и зноя. Глаза щуря, склонились звери кротко на каменных осыпях и изломах запутанных троп. Потрясенный внезапно ярким оскалом сияния солнечных бурь и треском неземного огня, не прошеный гость, в лучах сваренный расплав заблуждений испил. Не сгорел он дотла от своей дерзости, а узнал свою судьбу. Остался живой, сорвавшись из пекла с болью в холод, но без слёз и камешка в душе. Упал раскалённым угольком на безначальные росы млечной тропы. Обожжённые камни пика горы тени тёмной вспыхнули загаром и стали золотыми. Разбился об знойный лёд кусок сердца, но не распался в прах, и в безысходности светлей стал безумный взгляд.
      С невидимой дали небес жаркого солнечного заката, он опять встретился с лунной туманностью. Из неясности ожидания на малыша падал чёрный снег снов. Жгло чадное сияние надменных звёзд, обида и разочарование, но он не отступил и не раздробился, как заблудившийся метеорит. Детёныш козерога, очнувшись от беспамятства, осознал, что жить не может без тепла и счастья солнечных лучей и бубен отозвался в его сердце гулким эхом. На пике Поднебесном не умолкая, сердце камлало палящим огненным бубном. Прозревший малыш в горечи отдаления валился с ног, от нетерпенья бросался снова к роковой судьбе. Без сна полз мороз по его звёздной шкуре, и он вставал, вдыхая в колодцах ущелий заплутавшее эхо с ветром. Малыш боролся со свойственной ему гордостью и силой пламенной мечты был непредсказуемым солнечным зеркалом и различал бродячее эхо и певучий зов. Между холодом и зноем, разлукой закатов таинственного лунного страха чернела одна сторона бубна, другая отсвечивала праздником рассветных встреч.
      Богатый силою воображения странник без плача осел на колени, но сквозь заветную дверь рассвета вверх сорвался, лунным лучом связывая прочно надменное Солнце. Малыш стремился стать звёздной птицей и открыть себя в висячей широте пустоты. Ответом жаркого и властного Солнца были корчи сомнения, препятствий забвение и судорог тишина. В клочья рвущимся призрачным чувствам свет не поддавался. Охраняя тайны скал, за небо, дыханием хватаясь, Солнце размахивало огненным бубном, как раскалённым огнивом, открывая мосты через серебристые туманные наледи перламутровых звёзд. Дозволяя козерогу во мгле о свете тенью мечтать, о трепетном пламени огня. Малыш охотно пил молоко застывшего облака млечного пути и смиренно содержался с лунным стадом в одном звёздном стойлище. Поведение его ничем не отличалось от обыденных звёзд, горящих привычно возле меняющегося лунного облика, полётов и падений в ломкую бездну. В покорных извинениях, он осмыслил, что не туда свернул, и развитым чутьём искал восходящие лучи в любом месте горных вершин. Следами истёртых ног среди тревог сомнений, доказывал потускневшему Солнцу своё желание дойти до победной высоты, но возвращался к тому, с чего начал. В миг прозрения, он зревший свет и тень упрёка - выдумал, будто счастье мерцает в глазах отражением и ждёт его за зубцами горных вершин. Он верил наивно, что желания сбываются, если с передышками навстречу к ним приближаться. Лунной смесью снежной дали без края заблудшее сердце очищал в лабиринтах пространства вечной мерзлоты. На каменном бубне, украшенным солнцем и луной в окружении множества звезд, кричал хвалу и плач чуть охрипшим голосом, жизни подателю - Солнцу солнц. Странник поверил, чтобы двигаться в густеющий блеск солнечных огней, нужно суметь на миг назад оглянутся и увидеть тропу, с которой сошёл. С Млечного пути козерог задыхаясь от волнения, откровенно просил хозяина бубна - просто вперёд оглянуться и снова вернуться. Солнце одумалось и сквозь чёрное затмение обратило на него внимание. Из бесконечной глубины солнечный краешек возвратился в объятия туманной дымки поднимающейся над суровыми камнями невзгод, и показал незримый луч судьбы. Все помехи преодолел луч, и в сердце малыша не стало тени сомнения, а разгорался свет мечты, возрождая всё вокруг, что способно меняться. Озарённые живительным жаром сковывались в узел звезды небесные, ясные и утешные, являя знамение круга жизни, конец ночи и начало нового дня. Озарённый козерог как будто заново родился и легко осознал, что без тени раздумий жить не может. Без колебания тени он сгорал от света упования. Игрой тени и света в своём сердце привязался к ясному лучу позволяющему мечтать. Покорно кочевал за ним по вершине горы, словно маленькая частичка Солнца и отбрасывал тень. Малыш козерог превратился в посланника Солнца, предвестника от спячки пробуждающегося дня и звёзды втайне завидуя, поглядывали вслед.
      Сквозь дым сгоревшей смеси трав и лунную лень, на брови зарницы надвинув дебри ветвистых рогов, за шкурой чума хоркали олени. Спешила Луна в неверную мглу мерцания звёзд, и не стало больше на стойбище сонного забвения. На безымянных вершинах иней слетел с камней преткновения и осел ветреный туман наваждения. Блеснул оранжевым золотом росы седой пик в кругу покатых гольцов. Пятнистый малыш родному земному пику горы оказался нужнее остывающих звёздных орбит и чуточку ниже Солнца стал заоблачным оберегом пика Поднебесного удерживающей силы неба. В тепле лучей купаясь, на заснеженном пике любовался очередным рассветом. С искрой духа в сердце, ударял в огненный бубен возвысившегося Солнца и равномерно отчитывал промежутки времени до захода одухотворённой Луны. В утренней нежной глазури от сердца к сердцу, словно вожак стада мчалась невидимая искорка любви, необъятным светом след оставляя.

Тофалария. Оленный охотник 66.jpg.jpg

Тофалария. Ленты-Тайга 76.jpg.jpg

Багульник. Тофалария. Солнце. 55.jpg.jpg


Содержание

Сборник стихов

Тофалария. Догульма. Розовая заря.jpg.jpg

Тофалария. По заснеженным просторам. 17.jpg.jpg

Книга "Ленточки странствий"

"Лунный круг"

В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий,
Аквамарина свет уже давно погасших в чароите звезд,
Топазами мелькают надежды янтарными мгновениями,
Припорошенный алмазною пыльцой, кочует лунный круг,
В густо-серой вязкой туманности борозд сапфировых комет,
Среди циркониевых хребтов к созвездиям далеким хризолита.

      Книга "Ленточки странствий"
Тофалария. Книга. Ленточки странствий. Русин Сергей Николаевич.1.jpeg.jpg

Багульник. Нижнеудинск. Саяны.11.jpg.jpg

Книга "Ловец Солнца"

Книга Ловец Солнца. Русин Сергей Николаевич .jpg.jpg

В добрый путь

Тофалария. Прирученный олененок. 3.jpg.jpg

Багульник. Нижнеудинск. Саяны.26.jpg.jpg
      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич

Восточных Саян, горная система с непроходимой тайгой, бурными реками. Солнечное путешествие Русина Сергея Николаевича по горам, которым он готов признаваться в любви вечно. Восточные Саяны прекрасны и многолики и путешествия по ним напоминают поход в увлекательный музей, в котором нет числа радостным чувствам.