Орзагайская колючка. Тофалария

Материал из IrkutskWiki
Перейти к: навигация, поиск
Тофалария — историко-культурный регион в центральной части Восточного Саяна на западе Иркутской области на территории Нижнеудинского района. Населён кочевыми таёжными оленеводами - охотниками и собирателями лекарственных трав.

Восточный Саян. Тофалария. Русин Сергей Николаевич. 3.jpg.jpg
      Внизу прошла грозовая туча, сверкнула молнией и одухотворила застывший в своем великолепии первозданный мир гор. Чистым бирюзовым цветом блеснула небесная странница в кристаллической толще льда. Ревущий ветер валил с ног коренного жителя тайги, но прислонившись к белому оленю, он стоял у трещины на поле ледника Ильина лежащего на овраге северного склона горы Пирамида. У таёжника к ледникам было особое отношение. Он считал их источниками для жизни и здесь пытался найти свои корни, понять их историю, чтобы передать её следующему поколению. Пробудить у детей-сирот уважение к истинным ценностям и по зову предков кочевать в настоящий тайник ледников по потаенным родовым тропам. Передвигался таёжник пешком или верхом на олене по одному из самых отдаленных уголков континента. Опасаясь, затеряться среди мнений ложных, тосковать о прошлом, он завернувшись в звериные шкуры упрямо пробирался сквозь заросли карликовой берёзки, вяз в моховых болотах, перебредал ручьи и натыкался на россыпи валунов.
      Расстояния были обманчивы, и горные кручи приближались медленно. По отпечаткам лап медвежьих поднялся в скальную брешь переломного перехода. С перевала Фирновый его взору открылся красивый вид на Медвежье озеро. Спускался по снежнику, а потом в каменистой ложбине спугнул семью медвежат. Быстро замелькали лёгкие тени по непроходимым утёсам. Олень уверенно следовал петляющей стезёй, иногда терявшейся в тумане. Не останавливаясь ни на минутку, словно по тягучей линии судьбы, вышел на небольшую вершинку. Напротив, из озера в цирке Двуглавого пика вытекал серебряной лентой Кинзелюкский водопад. Вода, падая на скалы, в лучах солнца разлетаясь хрустальными брызгами в радужном сиянии. На границе тундры и тайги олень в беззвёздную ночь искал сокровенную тропу по ветру и перебрёл на левый берег стремительного ручья Кинелюка. Под снегопадом начал подъём на Кинзелюкский перевал к реке Фомкина. Не доходя до перевала, во мгле повернул, на соседний перевал, ведущий к реке Орзагай. Таёжник брёл следом с оленем по перевалам и гребням горных хребтов за полётом орла, но чуть зазевавшись, терял невидимую тропу непостижимых предков. Останавливался передохнуть, разглядывал долину, прилегающие скалы, стараясь не оборвать трепетную нить согласия с природой. По белой пурге застилающей холмистое плоскогорье в обход синеокого озера вышел к перевалу и по заброшенной и заросшей тропе начал спуск в долину реки Орзагая. В оправе цветов зеркальная река глаза слепила, и он отправился вверх, чтобы выйти на путь дикого северного оленя. Куропатки в зимнем оперении подняли шум в щебне и каменистых глыбах кратера под перевалом Кусургашева. Согнув в тесном ущелье спину, на ягельный перевал взбирался с надеждами и мечтами. По снежнику начал резкий подъем к подножию сверкающего колючим инеем Орзагайского гольца и повернул в сторону перевала, пошёл правее, на хребет меж зыбкими истоками Орзагая. Отсюда открылся вид на холодный ледник белизной сверкающий в сапфире небосвода и орла охраняющего этот покой. Красавец олень вскинув ветвистые рога, зачарованно смотрел большими темными глазами, обрамленными светлой шерстью на эту одушевлённую полётом орла высь.
      С оленем встречал таёжник рассветы и провожал закаты обнажённых узорах каменных рек. Вдвоём уходили от капризной лавины, плутали неверным шагом под звуки песен увитой хмарью Обманной реки. На горных перевалах время шло иначе, уткнувшись в ненастье сердце каменело. Глядел таёжник на скрестившиеся тропинки серьёзно и строго. За вычетом нелепостей, вплетал ленточки в общие узоры путевых камней. Снисходил с неба владыка духов, развивая цветные ленточки из ткани, силу давал владеть мудростью тропы, моросящий дождь, радугу и благоприятные сны. Через седловину перевала Родниковый олень повернул в сторону Прямого Казыра. Но обогнув заросший кашкарой отрог, попал в марево туманного перевала. Посредине площадки перевала возвышалась куча камней, указывающая тропу к Фомкиной речке. Обошёл вокруг небесных камней Обо отводящих ненастье над истоком Прямого Казыра и про себя прокричал Хозяину перевала заветную просьбу пустить его к духовному началу гор. Медленно набирая высоту, пересёк снежник и осыпи, поднялся на Гольцовый перевал, на котором в изумлении увидел ослепительно белыми пиками устремлённые к небу оголенное стойбище Орзагайских Юрт. Открывшийся первозданный мир, очаровывал и завораживал своим неповторимым изяществом и гармонией. От нерукотворного чуда миражей вершин и горизонтов в узкой полоске багряного заката захватывало дух. В плену тревожных снов и сумраке ненастья оживал под рассветным лучом хребет Агульских белков, удивительными нагромождениями скал и крутых осыпей. В тёмные ущелья стекала вода с вековых залежей снега, над ним силуэт орла парил загадочно и строго. Под ногами в глубокой впадине перламутровая жемчужина блестела остатками озёрного льда, и властно шагал по снежнику Хозяин небесных гор - ирбис. За перевалами, поднимались зубчатые очертания белков, над которыми величественно воспаряло жилище снежного барса пик Юрта-Небо. Блеснула лунным серебром инея, не теряя высоты, олень двинулся по краю ягельного склона, перевального гребня к зарослям Саган-Дайля. Пересекая небольшой хребет, по каменной лестнице вышел к каскадам слоистого льда спадающего к подножию кратера. Небесное стойбище Орзагайских Юрт в бесконечность упиралось остроконечными уступами громадных темных скал, освобождаясь от тяжкого бремени изморози. Под ними стелилась зажатая в узком ущелье, круто падающая вниз, полоса белого ледника.
      С трех сторон личную жизнь ледника окружало стойбище конусообразных каменных Юрт. Центральная Юрта-День, северо-западная Юрта-Закат и в облачении снежуры северо-восточная Юрта-Расцвет. Казалось пропасти каменных Орзагайских Юрт и есть край земли, где звёзды пахли льдом и в бесконечности растворялись первозданные дали. По пути очертаний полёта орла, с трудом поддерживая равновесие, поднялся к широкому языку сползающего льда, зажатого между острыми шипами вершин. Вода, вытекая из-подо льда, тонкими подмороженными струйками разливалась по гладкому хрусталю золотистых скал. Под скалами падающий ветер засыпал корку льда щебнем пирита, а по краям скользили живые крупинки кварца. На выпуклой части толщи льда виднелись глубокие трещины. Они шуршали и скрипели при тугом напряжении лазоревого тела ледяного массива. Крадучись шёл таёжник на перевал между пиками Юрт по краю льда навстречу ледниковому ветру. Прощупывая снег, закрывающий опасные ряды параллельных трещин, иногда проваливался в пустоты по пояс. Остановился передохнуть, но оставив оленя одного, осторожно пересек пологую часть. Вдоль линии соприкосновения ледника со скальными породами на склонах ледниковой впадины, обошёл глубокие поперечные трещины срединного вала льда. Вышел к краю скал и поднялся по плотному снегу в небольшую складку под перевалом с широкой краевой трещиной. По льду, меж двух неприступных вершин взошёл на перевал и остался наедине с самим собой. Под свист лютого ветра, на осыпанном гребне в кругу колючих призраков Орзагайских Юрт ожидал знамение. В порыве нежданном облака устремлялись к заре, и он легко вообразил себе, что могли видеть и слышать далекие предки. Над качнувшимся снегом крутизны диких вершин тень орла рвала лазурное небо. Догнать пытался летящий намёк по стонавшим ледниковым глыбам, словно за беспечную жизнь цеплялся. Этот знак разрешал свозь скользкую и скрипящую расщелину зарыться в недра неизведанной души ледника, где вода не замерзала.
      Балансируя в узких коридорах ледяных пещер и отвесных утесах, кружился босиком по прожилкам и самородковым россыпям в бегущей ледяной воде, перемешенной с острым шелестом снега. Бирюза ледяных стен светлыми и темными слоями напластовывалась волнами на золотоносную руду. Свисали сосульки и каплями жемчуга ударяли в бубен кварцевой жилы. Кожа льда рвалась, дыхание осушалось, вытягивая золотые соки, отвердевший без злых углов ледник усыхал. От суеверного страха увядали ягельные пастбища для оленей, и древняя тропа предков на куски ломалась. Пел и плакал ледник, сильно страдая глубоким стоном, просил почуять зов предков. Сложив ледяные ладони ковшиком, зачерпывал кристально чистую воду с шипами шуги. Расплавленные иглы льда по капле радости выпускал на волю. Дышал полной грудью, и блеск золотоносного каменного котла сердца проросшего изморозью наполнял светом и теплом. Страдая в объятиях одиночества и неизвестности, перед белизной ледяных игл голову свою, склонил достойно, стремясь ощутить и слышать сущность гор в созидании. Преодолевая сонливость, осязал видения, в которых предки звали через стойбища Юрт, к счастью прожитых дней. Горы и ледниковые шрамы некогда не молчали, они звучали в внутри сердца ледниковым камланием. Рассеялись сумерки вечности, и духовное семейство родственных душ Большой Медведицы невесомо сидело в ледяной Юрте и приглашало в особый мир воспоминаний. Кочевники и таёжники, оленеводы и охотники, травники, знахари, и провидцы на золотых самородках сквозь стёртый лёд сверкали путеводными звездами в лунной кайме. Все те, кто были с нами, с годами не старели, а читали судьбы и делились правдой опыта жизни имеющего охраняющую природную силу. В светлых мгновениях пример предков, помогал принимать трудные решения, придавал смелость, уверенность, делая его проводником воли Хозяина гор. Ломая невзгоды, таёжник старался почувствовать единое время, как настоящее и творить своё второе небо. Ощущение сопричастности высшей жизни, длинные ряды мыслей развивающихся само собой путало. Суровый и нежно кроткий зов будоражил, в неосознанном порыве призывал подобно древнему перелётному Чёрному гусю сердце радовать кочевою тропой, петляющей вверх и вниз по горному кругу. Не грустить в суете и в покое, а с таёжным оленем по первому снегу заниматься пушной охотой. Помнить ягельные пастбища и стойбища своего рода, подчиняя жизнь ритму миграции оленьего стада. Кочевая жизнь коротка, как яркий миг, а устремления будут всегда безграничны.
      Минуя счастье светлого мира надежд, откуда сложно уходить, сквозь расщелину таёжник взглянул наверх, и увидел, что лазурное небо в перезвоне ручьев зажглось розовым светом молний. Из-за пламенеющих скалистых вершин Орзагайских Юрт покрытых снегом выпрыгнули рваные тучи. Одинокое хмурое облако закрутилась над крутым гребнем белокрылого ледника и замкнула небеса непроницаемой пеленой. Сверкнула гроза, низвергая с высоты струйки воды на спрессованные слои снега. От громового крика с небес, на кромку ледника в презренной суете упали каменные наконечники, подпрыгнув на скалах, побежали по скользкому льду. Гулкое эхо с глубокой тоской отдавало в окружающих скалах, долго затухая в густом тумане. Камни с подвижной осыпи сыпались с диким звоном в белоснежную пропасть льда, вызывая падение крошившихся льдинок. Задышал полной грудью ледник, рискуя навечно застрять, стал круче и толще, оторвался от дна золотого и неспешно потёк. Вздыхал под тяжёлым гнётом тёмного облака лёд и талый ручей, падающий с ледника, сдвигая берега к склонам гор, спрятал золотые жилы скал внутри селевого потока.
      В лучах вечной надежды выбирался таёжник легко и быстро ближе к солнечному свету. Чуть касаясь глади льда, вышел из облака, с грустью взглянул через мостик радуг на ледяную опору Орзагайских Юрт с широких озёрных холмов Медвежьего перевала. Поедая траву в кедровом стланике, медведи не обращали на горы внимания. По белому ягелю в лучах закатного солнца окрылёно шёл человек по гребню хребта, а рядом в упругом, чистом и прозрачном воздухе широко расправив крылья, спокойно и красиво в светлом зареве лучей орлы танцевали. Представляя, будто вместе с птицами пронзал поток пространства между склонов гор, направился к связке перевалов. Падал реденький снежок, а за перевальной точкой, тундры склон пошёл круто вниз косогором. При полном отсутствии тропы, по промоинам и под напором ветра с узкой теснины спустился к ковру карликовой берёзки в долине Прямого Казыра. Оказавшись на крутом и высоком берегу Долгого Ключа, столкнулся с изюбрями - стражами перевала. Заслышав человека, побежало стадо в исток Тофаларского Ключа призрачными миражами за свистом лютого ветра. С седловины перевала на рубеже меж разными мирами вставала отвесной белой стеной Агульская Пила. Склоняясь сутуло под ожившими снами, блуждал в лабиринте скал и вышел на край висячей долины и спустился к реке мелеющей радости. Прошёл каменистый приток по льду, минуя счастье, и на следующем перевале обрёл подлинный простор. Не торопясь осилил перевал, ушел за облака во вьюгу и метель. Видимость падала, и вьючный олень даже не чуял направление. Ожидая, когда откроется перевал, таёжник читал мысли оленя. Не тёмные тучи, не туман, не мороз не пугал оленя, чутким ухом бережно ловил он голос гор. Кочевал олень по звёздному следу в ожидании Солнца и лениво с разгона по Млечной тропе перескочил к поднебесным водопадам. При отсветах ночных радуг на наклонных скальных плитах, повернул к истоку ручья и огляделся. Луна находилась невысоко в небе, а напротив смуглых скал похожих на Юрты морозил дождик, словно в дымке холодной посреди звёздных снежинок строил мост ледяной. Тёмной ночью поверил знамению лунной радуги и вышел олень в широкие открытые верховья реки с отражающим звёзды горным озером под перевалом Монгольский. Прямо на ребе перевала буйно цвёл золотой корень, и важенка, к спине рога откинув, солнечный ягель жевала. С Монгольского перевала под знамением Утренней звёзды чудесами оленя манил Хозяин таёжной жизни Чатыг-Хемский ледник, откуда не легко возвращаться.


Тофалария. Догульма. Заря.jpg.jpg

Тофалария. Книга. 25.jpg.jpg

Тофалария. Догульма. 8.jpg.jpg

Багульник. Тофалария. Солнце. 4.jpg.jpg

Тофалария. Шаман-Тайга 15.jpg.jpg

Содержание

Нежная радость багульника

      Передвижение пешком, на оленях и лошадях по центральной территории горной системы Восточных Саян с целью знакомства со сложными, трудными, малоисследованными сторонами природы, населения, истории и хозяйства. Сухими тропинками, напрягая силы пробраться через таёжные дебри, броды бурных рек и горные тундры.
Тофалария. Догульма. 3.jpg.jpg

Тофалария. Северный олень. Стадо. 10.jpg.jpg

Тофалария. Таёжные кочевые оленеводы, охотники. 28.jpg.jpg

Тофалария. Северный оленёнок. 96.jpg.jpg

Книга "Ленточки странствий"

"Лунный круг"

В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий,
Аквамарина свет уже давно погасших в чароите звезд,
Топазами мелькают надежды янтарными мгновениями,
Припорошенный алмазною пыльцой, кочует лунный круг,
В густо-серой вязкой туманности борозд сапфировых комет,
Среди циркониевых хребтов к созвездиям далеким хризолита.

      Книга "Ленточки странствий"
Тофалария. Книга. Ленточки странствий. Русин Сергей Николаевич.1.jpeg.jpg

Багульник. Нижнеудинск. Саяны.11.jpg.jpg

Книга "Ловец Солнца"

Книга Ловец Солнца. Русин Сергей Николаевич .jpg.jpg

Тофалария. Северный олень. Бык. 48.jpg.jpg

В добрый путь

Тофалария. Прирученный олененок. 3.jpg.jpg

Багульник. Нижнеудинск. Саяны.26.jpg.jpg
      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич

Восточных Саян, горная система с непроходимой тайгой, бурными реками. Солнечное путешествие Русина Сергея Николаевича по горам, которым он готов признаваться в любви вечно. Восточные Саяны прекрасны и многолики и путешествия по ним напоминают поход в увлекательный музей, в котором нет числа радостным чувствам.