Золотая ладонь. Тофалария

Версия 13:04, 31 января 2020

      Затерянный мир безгранично суровых вершин в горном узле на стыке хребтов Ергак-Тарган-Тайга, Крыжина и Удинский устремлялся в небесную высь. Разнонаправленные гривы отрогов были ласково разглажены ладонью ледника, а ущелья и впадины наледями и снежниками. От трещиноватой массы льда водораздельные острые зубцы хребтов с террасами темнохвойной тайги из сибирского кедра, прорезанные водными потоками луга, покрытая мхами тундра и каменные россыпи обращались к началу начал и уходили за край горизонта до солнечной черты. Горные пики имели причудливые очертания и собственные имена, если в их ручьях с непокорным характером меняющих русло, блестели среди каменистых отмелей золотые самородковые гнезда. В глубоких ущельях Дух медведь из золотых жил чеканил угощения звёздам. Дух олень догонял неуловимую зеркальную гладь покоя на небосводе сердца.
      Ладонями ледник строил мост от золотоносного родника до светил и давал им имена обереги. Совиная луна сквозь разрывы облаков тревожила бессонную ночь, а оленье солнце рогами-лучами разрывало сонные туманы оледенения. По распахнувшему объятия небоскату к россыпи звёздных капель Млечного Пути за угощением приходил народившийся лунный оленёнок. Через зазеркалье золотоносного ручья лунная полуночница кувыркалась в отражениях потока. Не званый дух медведя шатуна лениво тащился тропинкой лунной из стылой мути тумана. Случайно поравнявшись с лунным зерцалом, пробуждённым взглядом залюбовался своим отражением. Задрав голову, Дух медведя прижался лунному ознобу отражающего свет от Солнца. В холоде темной ночи вечный лунный попутчик хлопнул пятернёй в бубен колеса жизни и кривым когтем сколол зеркальную кромку. Тусклым стал ночной отблеск лунного среза, и наклонила она затемнённую кайму рыдающего бубна затмившего Солнце. Со стонущим криком в коварную расселину меж двух изгибающихся небес скатилось безрогое солнце. Сквозь летучие просветы клочьев льда на зубцах вершин ущербная луна медленно скользила к закату. Закончилось время инея лунного золота, скитающийся Дух медведя уснул беззаботно. Круговращение светил затаилось в глубокую западню зимней спячки. Все стороны света небесного родничка оказались под массивом льда, прижатого к скалам могучим ветром. Разрушилась связь имён, и окропленный инеем замер родник в студёной шуге. В его зеркальной глубине задремало бесцветное повторение силуэтов гор. Куски золотой жилы наполнились вмиг пасмурной снежурой и отсветами замерцали. Лунное отражение на прозрачно чистом льду прожилками серебра дрожало, а сутулая гора плакала тоскливой изморозью, вспоминая оберегающее имя. Со свистом дующий ветер сдвинул с места ледник, явив глубокую трещину. В сумерках рогатой тени капризной луны человек чуял далёкий свет солнца. С тропинки облаков одиноко глядел поверх лучистых бликов слез на лунную ленточку. Сквозь полог снега и странствий ветра на ледяном столе забыл наполнить чашу угощения.
      Запнувшись в тени длинных лунных рогов, уходил человек на охоту. По кривой стезе возвращался без добычи. Всхлипнув стылая луна, забыла, как зовут удачу. Словно во сне на золотом песке окруженного блеском висячего льда, появился лунный двойник, бездумно размножаясь. От сходства имён луна худела, становилась прозрачной. Человек её не замечал и она от одиночества тускнела и терялась. Топтанием на месте маячил у кромки ледника, сшивая провалы памяти, про дар прямой понятной речи и без лести и зависти лепетал имена, приглашая к столу за угощением.
      - Лунная мама родившихся звезд, ты баюкаешь лунную дочь и горы у тебя как на раскрытой ладони. Благодаря тебе тени гонятся за соболем, и я становлюсь человеком, - просил о помощи таёжник. - Твоё имя не тает на губах, не оставь меня в маетном промысле мачехой. Справедливо разделяя, дай мне частичку везения.
      Прояснилось лунное сердце, наполнилось чистыми чувствами. Шамкала, облизывая золотистый лёд луна, отодвинула мрак, повела человека по приносящим удачу застывшим отпечаткам лап соболя. Изнемогая в блужданиях и тревоге голода, мечтал, из инея выйти к сверкающему свету и нужным быть под небом. Миг равнялся месяцам, но теплом дыхания мёрзлые имена грел, и окоченелые камни чистого золота медленно превращались в вечное зеркало. Золото света, в пригоршню зачерпнув, выплеснул угощение на свежий срез меняющегося лунного краешка. От лучистого золотого света лунный круг полнел, игрой воображения - взаимно искажая отражения. Отражали блеск друг друга жестокие самородки и мстящая луна, освобождала от того, что мешало изнутри начинать новые дела. С потеплевшей улыбкой качнулась на рассыпанных осколках зеркальной жилы золотом посыпанная сверхновая судьба, поесть - попить просила. Из серой мглы ладонь ледника взглянула совсем другая небесная звезда - лунная мать отведала угощения. Негодными мыслями и намерениями насытившись, она даровала солнечную удачу. Согласие имён не вводило в заблуждение. Человек хватал пойманного соболя обеими руками за ушки, держал его мордочкой к встающему солнцу.
      - Солнечное изобилие даруй нам соболя, - возглашал таёжник. - Наполни своей силой лунная щедрость.
      Тонкой ресницей, задев за живое туманную гладь зеркала льда, ослепительный солнечный луч разбудил источник. С материнским молоком ледника впитав начало, родник с радостью вырвался из обагрённых зарёю осколков льда. Приветлив был его первый крик. Озаряясь шафрановым рассветом, луна и солнце улыбались одновременно над ледяной ладонью. Однозвучно билось сердце у родничка, у встающего солнца и у луны, ласково сливаясь со звёздно-млечным небом. Россыпи золотого песка дерзко пробивали путь в ладонях льда сквозь преграды камней и бархат звёзд к восходу светила. Трепещущая вода вызволяла золото из ледяного плена. Превращаясь из ледяных обломков в неистовый поток, за пазухой ручей катил дивные залежи из недр земли, и позолоченной пеной брызгал на обрывистые утесы. Золотым самородком солнце плескалось в тонкой зыби ручья. Вода прозрачная до самого золотого дна вымывала золотую жилу до падающей на плечи покоем ночной тиши и угощала луну перелётных птиц. Напев родничка сливался с гулким звуком крутого водопада в сиянии радуги. Сердце радужной луны светлело, постигая золотую сладость ручья. Добрый взгляд светил давал добро на жизнь и рыбы начали набирать икру, а дикие звери приносить потомство.
      Кочевало летящее зеркало среди вечной зелени багульника по неповторимым золотым россыпям, а имя оберег следовало за ним, и ледник раскрывал ладони. Под отбрасывающими тени светилами шла своим чередом жизнь стойбища у древних камней сутулой горы. На её вершине пел родник, и все земные проблемы отступали и забывались. Солнце и луна отражались бликами в зеркале льда и самородках, исполняли самые заветные желания. Таёжник в шапке из перьев птиц, одетый в одежду обшитую золотыми блёстками, в раздумьях долго сидел напротив огня костра. Очень слабо ударял в легкий бубен, и слушал вторящее журчание кристально чистого родника. Ручеёк катил по дну звучащие камешки к краю земного шара. Некоторые камни, ударяясь о золотые самородки солнца или серебро луны, издавали звук, похожий на перезвон бубенцов. Когда наступала передышка - пригоршней сыпал из кармана золотой песок угощений духам-помощникам в воду ручейка. Уставившись прямо перед собой, словно видел жизнь сквозь солнечные мечты и лунные видения. Переходил в писк, потом в речитатив, похожий на пение безупречных камней, вспоминая имена солнечной искренности способные отражать лунную неверность. Раскрывал секреты, как дышал, не зная усталости, попутно загадывал заветные желания. Цеплялись за оттаявшие проталины истерзанные колючими ветрами карликовые березы и кривые стволы разлапистых кедров тянулись к солнцу. Валуны и обломки скал одевались мхом и врастали в дёрн. Таёжная сень наполнялась птицами, изюбрями, сохатыми и пушным зверем. По отогретой солнцем соболиной тропе дух медведя торопливо бежал на медвежью свадьбу.
      Впитывая свежесть ветра, голос горной тундры и тайги, дым костра и аромат таёжного чая, затаив дыхание копошились глухари. Слушали птицы и звери слова таёжника и переспрашивали, почему золотой самородок Вместилище Солнца и чем он отличается от амулета Незаходящая Луна. Одушевляя восторженную красоту, за помощь и поддержку подносил таёжник трепещущие названия небесным светилам, жаловал собственные имена духам и клички оленятам. Он помнил название своего рода, запоминая успех, создавал собственное имена потаённым явлениям и безымянным вершинам, затвердевшим тропинкам и ожившим ручьям. Выговаривал имя в полном соответствии с какими-то событиями и приметами - в горах внимательно относился к каждой мелочи, целиком доверяя знакам и знамениям. Старался не повторяться, тщательно выбирая звук, который будет сопровождать новый характер всю его жизнь. Оберегающее имя было больше, чем лучшее сокровенное слово. Безупречное имя было стражем непредсказуемой судьбы. Загадочное, прекрасное и чарующее название заново втягивало в дыхание жизни яркие переживания, стремления и блеск искры чувства.
      Таёжник родился весной на восходе солнца и закате луны у проснувшегося ручья, вытекающего из ледника. Взаимное расположение небесных светил определяло исход земных начинаний, поэтому его назвали - Отблеск. Создатель погоды и предсказатель удачи, не раскрывая губ, шептал личное родовое имя, данное при рождении, выбирал помощь Солнца. Лепетал прозвище, заданное окружающими людьми в соответствии с его характером, дарованиям и особым наклонностям и его охраняла Луна. Титул - Радуга сопутствовал его жизненным обстоятельствам, отражал реальные свойства и надежды, которые возлагал на него именитый род. Имена носил не без тягости, стараясь оставить их правнукам незапятнанными. Люди боялись немощных, и тщательно избегали хилых животных. Старый таёжник благодарил судьбу за всё, что она ему посылала, желал всем, кого встречал только добра. Соглашался даром и ремеслом лечить хворь, и это было огромным состраданием. Тяготы излечивал монотонным пением, завыванием и ритмичными ударами до седьмого пота. Твердил заклинания, до боли сжимая седые виски. Исцелял поврежденные участки родниковой водой, солнечным светом, горячей глиной и накладыванием самородного золота из россыпей, снимающих боль. После истирания пагубного духа из тела катанием золотого камня, тёплый амулет выбрасывал под лунный свет и страдающий выздоравливал. Если кто-то случайно подбирал использованный золотой талисман, то на него сразу же переходил вред упадка. С внутренними противоречиями камень, стачивался ручейками или покрывался рубашкой, придающей ярко розовому золоту чёрный цвет. Для испытания в шаманском зеркале отражал новорождённую луну и видел отражение уходящего недуга. Зеленый цвет золото принимало при значительном содержании лунного серебра, и таёжник понимал, что способен вылечить немощь. Новая луна была знаком животных и людей, духом-покровителем. Сила исцеления была больше при полной луне. При убывающей луне сила слабела, а в новолуние полностью пропадала. Упоминая имена, он кормил золотым песком мечтаний и серебром дум изменчивую луну и просил её вернуть помочь страждущим. Исцеляя настоями трав и снадобьями, с абсолютной точностью старался понять причины напастей и направлял усилия на продление жизни и сохранение здоровья, предохранение от опасностей. Недуг и страдания были наказанием за личное или родовое нарушение таёжных обычаев. Хвороба приходила с повреждением имени, не просто слова, а воплощенной памяти. Личное имя было лунной тайной и серьезной защитой от всяких невзгод. Неосторожное обращение с именем вызвало страдания, подобные повреждению тела по неосторожности. Во время лечения твердил оберегающие имена и если не помогали не имя, не травы, не заговоры, шёл к воде ручья у ледника за новым лунным самородком и нарекал страдальца небывалым именем жизненной силы и тот поправлялся. Удивлялся, понимая, что всё сущее подчиняется разуму. Помогая малышам и стареющим животным, сознавал, что безграничное доверие самой сути способов лечения и есть могущественное лекарство.
      В изысканном очищении сквозь болотистую тундру и дремучую тайгу странствовал, поднимаясь ввысь горы к сокровенным ледникам. На вершине льда наполнял собою и солнцем пустое и ждущее золото. Прожив один день с опытом всех предыдущих времён, когда звери, птицы, светила, звёзды и люди могли говорить друг с другом и жили в согласии. На ветру перемен таёжник угощал неприкосновенные светила и кочевал по указанной тропе к лучшей жизни. Заветные слова подбирал с непрерывным повторением важнейших имен. В чистой свежести простора лунный ободок зажигался полярной совой, трепеталось птицей солнце. Раскрывал под небом ледник свои золотые ладони, взирая на отблеск звёзд в воде ручья и мерцание самородков. Гордо всходили над призрачным золотом неистощимые светила, смотрели на роскошное отражение бликов и отсветов в зеркале золота. Золото угощений не меркло в ладони ледника, освещая безбрежную надежду, а незаходящая лунная ленточка вторила имена счастья.

Сборник стихов

Книга "Ленточки странствий"

      Книга "Ленточки странствий"

Книга "Ловец Солнца"

• Скачать книгу "Ловец Солнца"
  

В добрый путь

      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич