Всполох молнии. Тофалария
Молния ударила в вершину горы Хангорок и незатухающим сиянием осветила занесённую снегом ягельную тундру, кедровый стланик, каменные россыпи и моховые болота. От едва заметных родников, безымянных ручьев, озер и ледников стремительно потекли воды реки Кастарма, превращая могучие камни в мелкий песок. По её берегам без суеты кочевал таёжный оленевод-охотник под дыханием отблесков молний. Рождённый при огненных всполохах он общался с обитателями тайги: волками, соболями, изюбрями, росомахами, рысью, медведем и северными оленями. Лунными ночами сидел у сотворённого молнией пламени костра, пил горячий чай и вёл с разговоры со звёздами о вспышках зарниц во время далёких гроз.
В безмолвной ночи, смотрел на всполохи звёзд и на яркие угли горящего костра. Золотые искры в чёрное небо к загадочным звёздам сонно летели. Он говорил о навыках и способах выживания в таёжных трущобах с величественными горами, крепкими морозами, бурными реками и каменными осыпями, высокими перевалами и хребтами держащими небосвод. Старик, с рождения жил в тайге богатой зверем, приручал оленей, но на пушную охоту обращал больше внимание. В погоне за золотистым соболем и при охоте на медведя на берлоге отличный охотник и следопыт добывал пропитание в наследственных родовых охотничьих угодьях, в предгорьях хребтов и по руслам рек оттачивая методы выслеживания и добычи животных. По следам судил, какое животное находится в охотничьем угодье, по какому направлению оно передвигается, где кормится, в каком месте устроит логово. Особенно много сведений получал в дождливую погоду или если выпал свежий снег, в строгом чередовании восстановлял все события. Имел несколько кочевых чумов, располагавшихся на расстоянии, что обеспечивало освоение охотничьих угодий. Кочуя с северными оленями в вершинах хребта Шоннаг, простейшими способами для поддержания жизни он выходил победителем в жизненном поединке с суровой природой. Тесно связанный с первоосновой гор, старик напрямую зависел от окружающей среды и не мог без нее жить. Довольствуясь малым, жил тем, что давали горные массивы, необъятные просторы горной тундры и густые дебри тайги и принимал на себя ответственность за то, как развиваться всё, что его окружало.
В тайге устанавливал различные ловушки на звериных тропах, а в узких местах: выкапывал ловчие ямы, подвешивал петли, настораживал самострелы, сооружал пасти, строил засеки, ставил на соболей плашки. Для добычи кабанов в проходах изгородей втыкал острые колья, на которые напарывались животные. Арканом со скользящей петлёй охотился на жестоких волков. Самострелы, состоящие из лука, стрелы, основы и курка, настораживал на звериных тропах свирепых хищников. Взведенный курок поддерживала петля, от которой протягивалась суровая нитка через тропу. Курок спускался идущим по тропе опасным зверем, когда он задевал ногой нитку. Удар стрелы приходился в грудь лютому зверю. На волков не охотился, обходил стороной. При охоте на кабаргу использовал звукоподражательный инструмент из вдвое сложенного кусочка бересты пикульку. Успешный исход охоты зависел от знаний образа жизни и поведения животных, что позволяло избирать и соблюдать нужные сроки, объемы и объекты охоты, не истощая естественные запасы родовых охотничьих угодий. Особенно вкусным и полезным считал медвежье мясо и ценил мясо изюбра и лося, сожалея, что оно, быстро застывало.
Любовался лиственницей, когда она гордилась собой, в золоте сусальном вмиг расправляя все свои осенние хвоинки. Не спеша готовился охотиться на изюбра во время гона. Старик, мастерил манок - голосовую дудку. Навстречу белоснежным временам старейшина хранил дудки из кедрового дерева без сучка, без задоринки или из скрученной бересты. Изюбрь звук этого манка не отличался от рева самцов. Пользоваться им, было не просто, приходилось тренировать хороший голос. Эта была для старика особенно любимая охота на реву. Он отличал особый рёв оленей, голоса у марала и изюбря были особенные. По красоте рёва, красивому и мощному изюбрю не было равных зверей. Дудел так, чтобы откликались молодые, неопытные быки с не резким рёвом. Долго слушал и присматривался, выбирая мишень охоты, стараясь сохранить взрослых крепких диких животных. Охота на мясного зверя имела целью добычу продуктов питания для семьи. Старик предпочитал охотиться в начале гона, так как в это время изюбри были хорошо упитанны, а в конце гона сильно теряли в весе.
Весной изюбрь сбрасывал старые рога, а в начале мая у него начинали расти новые рога - панты. Первые два месяца они были мягкие, а к средине лета окостеневали, с них слазила кожа. А осенью самец изюбря с новыми великолепными ветвистыми рогами уже вступал в поединки со своими сородичами. Золотом покорным лиственничная тайга на солнце горела, и у изюбрей блестели новые мощные рога. Рога самцу изюбря давали возможности для дальнейшего продолжения рода. Осень в спину изюбря толкала к новым битвам. С громким рёвом он обирал возле себя несколько самок. Рёвом, вызывал соперников на поединки. У старых и крупных самцов голос был грубее.
Суровой красотою в буреломе кедры согнулись под тяжестью шишек. Самые крупные, самые мощные изюбри занимали вершины сопок. С наступлением первых заморозков быки ревели с вечера до восхода солнца. В это время старик искал удачное место для охоты и наблюдал, где быки, готовясь к поединкам, чесались о деревья рогами, бодали маленькие кедры, выбивали копытами землю и притаптывали траву, выбирая место для поединков. Среди жгучей густой позолоты хвои и запаха смолы самки изюбря скромно стояли в стороне и наблюдали за гоном. Самцы старались не ранить друг друга, сцеплялись рогами, мерились силой, выясняя, кто сильнее. По тайге разносились удары рогов и хрип разъярённых соперников. Бык, который оказывался слабее, чувствовал это, уступал и уходил. Победитель со стадом уходил в ажурное золото лиственниц, осин и берёз.
Золотые великанши лиственницы легко касались перламутровых небес. Воздух осенних лиственниц насыщался запахом охоты. На уровне средних ветвей лиственниц не отряхивая хвои, дул старик в дудку от себя, выдыхая воздух, или всасывал в себя. Издаваемый звук напоминал рёв изюбря. Старик не подманивал изюбря на вершине горы, а выбирал мыс в пол горы и кричал тоненько, подражая молодому бычку, тем самым показывая себя слабее. Если старый бык уверенно шёл или даже бежал с крутизны на рёв трубы, чтобы в бою у молодого изюбря отобрать самок, но увидев охотника, умело уходил в сторону.
Яркими узорами на скалах причудливо и щедро расстилался с льдинками-листочками бирюзовый мох среди валунов. Рассматривая позолотевшие вершины гор, старик прятался в затемнённом укрытии, от этого зависела успешность охоты. Правильно изображал звук, выманивания неопытного быка изюбря. Вначале подражал рёву изюбря, а затем, пройдя чуть-чуть вперёд, вновь ревел в трубу, и возвращался обратно в укрытие, показывая, что соперник испугался и робко побежал. Увидев изюбря, всегда восхищённо наблюдал за быком, идущим на звук трубы ясным морозным утром на восходе солнца. Осторожный бык, с огромными рогами, оттолкнувшись от скал, величественно шёл на звук трубы, дышал, от него поднимались клубы пара. Дух захватило у старика, когда перед ними во всей красе представал величественный изюбрь. Старейшина, слыша гудение в ушах, уважительно здоровался с младым братишкой и спрашивал у Духа охоты разрешение на добычу и с нахлёста. Получив на то разрешение, с налёта, словно тяжелого ветра струя, делал навстречу изюбрю решительный шаг.
Сквозь гордое золотое молчанье сильно ревели уверенные в себе быки. Неуверенные и молодые изюбри, тихо подкрадывались к скромным самкам. Старейшина ревел в дудку и сквозь золототканую ажурную хвою внимательно смотрел по сторонам. На рев могла прийти самка, а по таёжному закону - добыть он мог только в юного самца. Иногда на рёв трубы выходил к охотнику лось вместо изюбря, а иногда приходили хищные медведи, которые тоже желали побаловаться мясом изюбря, залегая в берлоги. Медведи в этот период перед зимней спячкой активно охотились. При встрече с напористым медведем, таёжник забывал об изюбре и начинал самую опасную охоту на медведя. Во время спячки в берлоге медведь спокоен, в не проходимом буреломе со скалами на самом краю у обрыва, медведь всегда оказывался быстрее охотника, подкрадывается и нападал. На рёв дудки неожиданно выскочили два жирных медведя, заставляя старика удивится. Они с ужасающим рёвом пытались обнять и свалить убегающего изюбря, но соперничая, сильно толкали друг друга. Хищники рвали шкуру на спине изюбря, не мешкая, он лягал зверей копытами по носам. С ранами и рубцами, изюбрь после борьбы остался в живых, а злой медведь рычал на всю тайгу, кусая и царапая жадного братишку. Возможно, не поделили добычу медведи, грызлись и ревели вслед убегающему изюбрю, и из пятна лиственничной тени показалась третья любопытная мордочка медведя-пестуна оставшегося при медведице. С мурашками по коже старик притулился к стволу кедра, если медведи дерутся, даже волк не вмешается. Стая не охотилась, но в них проснулись их охотничьи инстинкты, и волки остановились, огляделись, слушали и нюхали. Из засады добычу погнал матёрый вожак, за ним по пятам побежала, скаля клыки, волчья стая. Люто воя, волки ждали, когда животное устанет, и жизнь пополам терзали. При таких встречах скрытые достоинства и недостатки таёжного характера проявлял старик во всей полноте. Через испытания в сложных ситуациях физических и моральных старик проходил много раз. Добытое мясо медведя относил к животным с горячей кровью, с радостью дарил волкам в тайге и друзьям на стойбище и применял в лечебных целях при недугах зверей.
Жизнь не менялась в бескрайних просторах тайги, по которым проходила перекочёвка. Над облаками возвышались заснеженные вершины хребта Шоннаг, на пики которого на рассвете приходил красавец изюбрь. Он стоял на самой вершине горы с высоко поднятой головой и рёвом будил птиц и зверей встречать рассвет. Но однажды чуткое ухо изюбря уловило незнакомые звуки. По тропам дремучей тайги пробирались не медведи и волки, а пешком поднимались на гору пришлые странники искать судьбу. От испуга метнулся изюбрь прочь, и полетели из-под копыт яркие искры, словно в вершину горы ударила молния - знак судьбы. По камням насквозь прокалённым, далеко умчался страж горы. Потешились над испуганным зверем люди и заискивающие подошли к месту, где смешалось небо с землей, но кроме туманного пепелища, ничего не увидели. Приподняли нездешние люди обожжённые камни и мох над полумглой и обнаружили под ними рожденные молнией золотые россыпи. В мечтах о славе и деньгах, в надежде найти больший достаток странники жадно ловили мимолётный след всполохов молний, указывающий путь к избыточному богатству. Хищнически добывали лёгкое золото на новооткрытых месторождениях. Не зная покоя, вкушали пустоту, суету и лукавство обманного металла. Неизлечимо больные лихорадкой золотой, не стремились к истинам и совестливой жизни, а одержимо рыли землю руками и мыли золото в ручьях с помощью лотка и лопаты. Заразная болезнь - корысть грызла жаждою наживы. За миг богатства неземного, впроголодь не высыпаясь, не щадя коленок спешили золотом напиться. Скрепя от алчности зубами, не моргая, друг друга с золотой жилы на край бездны нервозно толкая. Лихорадочно завидуя и ревнуя к песку из злата, жизнь свою терял, презирая людские законы. Наплевав на отёл, гон и пушную охоту волчьей стаей выживали в жестокой борьбе.
Вздымая жарко грудь, осень в золото одевала тайгу. Инеем засверкали золотники, блеском азарта обжигая, и вели по волчьей судьбе. Изюбрь поднялся на новую вершину, набравшись сил, вызвал из грозовых облаков молнию, чтобы разбудила обличье скальное. Опалённые ветром звери, не поднимали золото с земли, блики молний озаряли сердца их. Хозяйка гор - молния не любила, когда напрасно беспокоили Дух чистого золота. Ресницы разомкнув, взглянула в лихорадочный блеск обезумевших глазниц зудящего стыда. Чёрную тучу распеленала и прорезала горящим жалом скалы, и откликнулась громом. Сверкнула, блеснула по золотым жилами тайги, роскошные самородки, впечатывая в прах. Вспорхнули с насиженных скал избалованные золотым даром искр перелётные птицы. Медведи в берлогах взревели на сходившие с небес созвездия. Надземное пламя коснулось золотых жил, озаряя людские очи всполохом. Отвернулись глаза от красного золота. Сквозь кипящую лаву предчувствий скользнул, прозрения всполох, наполняя ожившие сердце смыслом таёжной жизни. Оглянулись странники и посмотрели, что видно вокруг, от непонятной тропинки довольства осталась призрачная тень, и потерянный жизненный путь начали сначала.
На ягельном перевале Кадыр-Орук у края северной части Тоджинской котловины стоял скалою красавец изюбрь, не шевелился, любовался солнца закатом, луны сиянием и молний всполохом. Он сумрак будней, наполнял золотым светом. Приводил в движение таежные угодья, заселённые животными. С самых низких распадков до высокогорных урочищ кочевал тропой охоты, добывая своё насущное питание седой старик. Под всполохами молний сверкающих, старик не жаждал сокровищ, и был уже богат.
- Кара - черный, буре - волк
- Орлиный ручей
- Нежная радость Небо-оленя
- Улыбка Хмурой горы
- Агульская пила
- Лунная капелька счастья
- Одиночество среди звезд
- Воздаяние храбрости
- Перелётная Зима
- Снежный лось
- Закон орлиного солнца
Содержание |
III Фестиваль Русского географического общества
Сборник стихов
- Солнечное злато
- Серебро луны
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
Книга "Ловец Солнца"
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
